На крыльях моей боли - Оксана Александровна Ильина

Не выдержав ураган сомнений и противоречий, Даша нашла в интернете анонимный форум и задала терзающий её вопрос – «Возможно ли не любить собственного ребенка?» Ответы повергли девушку в шок. Она стыдилась своих мыслей и думала, что одна такая, горе мать на земле. Даша со слезами на глазах читала ответы не веря в то, что такое возможно:

«Я родила рано, ребенок был нежеланным, с его отцом сразу не срослось. И вот спустя восемь лет я жалею, что не сделала тогда оборот. Стыдно такое говорить, но у меня нет никаких чувств к собственному сыну. Словно чужой человек. В младшем сыне души не чаю. А в первом раздражает совершенно все...»

«Меня не любила мать. Но я осознала это только когда появились свои дети. Я никогда не понимала, как можно не любить своего ребёнка, бить и наказывать ни за что. Все свое детство искала причину в себе, думала что это я плохая дочь. Но нет это она была чудовищной матерью. Если её вообще можно назвать так. Ее холод оставил неизгладимый след на моей психики, комплексы и страхи...» 

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍«Ещё как можно! Я просто не выношу свою тринадцатилетнюю дочь. Так бы и придушила подушкой. Для меня она какое-то исчадие ада. Не потому что она плохая или не послушная, а просто раздражает всем своим существом. Мне каждый раз приходится переступать через себя, чтобы обнять её или похвалить...»

«Нельзя, не любить своих детей, если вы считаете что такое возможно, вам нужно лечиться!»

«Смотрю на него и думаю, как бы прекрасно мы жили если бы сдали его в детский дом. Я никогда не говорила об этом вслух. Но всегда знала, что не испытываю материнских чувств к сыну. Нет, я конечно его не обижаю. И делаю все,  что от меня требуется в его воспитание. Но делаю это без эмоционально, с натяжкой, через силу, и кажется он чувствует это. Но мне все равно...»

«Нельзя заставить себя кого-то любить или не любить, такие чувства появляются сами собой.  Они либо есть, либо их нет. Это нормально! Стыдиться нечего!»

«Моему несчастью уже целый год ! Смотрю на него… Вызывает омерзение… Никому не говорила об этом, но я его ненавижу. Мечтаю, чтоб он исчез, и я стала стройной красивой и свободной как раньше.»

«Был бы у меня сын я бы его обожала. Девочку вообще не хотела. Надеялась на принцип "родишь – полюбишь", увы не прокатило...»

«То, о чем вы пишите, просто не переводится на человеческий язык. Как жаль этих беззащитных детей! Меня разрывает от понимания, что я не в состоянии им помочь. Мамаши, опомнитесь, читайте литературу, идите в церковь, к врачам, но не делайте глубоко несчастными те души, которые появились по вашей воле!»

Она читала и в глазах стояли слёзы. Не выдержала и удалила собственной вопрос. Даша всем своим существом осуждала то, чего больше всего боялась. Девушка злилась на каждую не любящую мать, и в особенности на себя. Она никогда не будет одной из них, вырвет, выжжет свое сердце, но не будет!

Последний рабочий день подходил к концу. Даша практически вздохнула с облегчением. Через несколько минут она закроет киоск и пойдёт домой, а завтра сдаст ключи. В скором времени девушка сможет уехать. Эта мысль словно тяжёлый груз лежала на её плечах. Даша не хотелось покидать родной дом, однако выхода у неё не было. Егор не только уничтожил её жизнь, но и вынуждает бежать из города в котором она родилась. Слишком сложное решение, выбор который практически невозможно сделать... Только Даша сделала, она оставляла позади самое дорогое…

Дарья сверила выручку и потянулась за плащом собираясь уходить. Но остановилась услышав голос покупателя:

– Девушка можно свежий выпуск газеты «Кто отец твоего ребёнка»?

– К сожалению у нас такой нет, – машинально ответила Даша и подняла испуганные глаза на покупателя…

_

11 ГЛАВА

ЕГОР 

Две недели назад, он вышел из кабинета и направился в туалетную комнату, заранее понимая, что не найдёт там Дашу. Егора предвидел такой исход. Девчонка сбежала. Первым порывом было найти её и вернуть. Но мужчина сдержался. Она напугана, да и он не в себе. Им обоим нужно время чтобы все обдумать. 

Новость о ребенке подействовала на него равносильно разорвавшейся бомбе. Егор был мягко говоря поражен. Такой поворот он и представить не мог. Да и вообще не думал о детях. Когда Лена погибла… Егор умер вместе с ней. Его больше не интересовала собственная жизнь, семья, будущее, дети. Он существовал потому что другого выхода не было. Если бы мог,  заживо похоронил себя рядом с любимой и не родившимся ребёнком. Но у него ещё были незаконченные дела на этом свете, поэтому вырвал только сердце и душу и закопал вместе с ними. И это не метафора. От него действительно осталась лишь оболочка,  не способная испытывать никакие эмоции кроме ненависти и злости. Егор словно потерял вкус и зрение. Он не различал цветов вокруг, и не чувствовал вкус еды. Его мир превратился в ад, в котором каждый день,  мужчина кипел в адском котле.

Егор надевал дорогие костюмы, делал модную стрижку, ходил в спортзал… Притворялся, что продолжает жить, однако все это было ложью. Он врал даже когда, отвечал «Хорошо» на вопрос «Как дела?».  Ничего хорошего не было. Порою Егор не понимал, для чего продолжает жить…

Мужчина надеялся, что когда накажет виновного, ему станет легче. Не стало… Он сотни раз задавался вопрос – «Почему? Почему ты продолжаешь гореть? Почему не испытал ни капли облегчения?»

Единственный вывод к которому он пришёл, это то, что совсем не такого наказания хотел для убийцы.  Моисеев должен был жить, и гореть каждый день, глядя в глаза своей дочери. Но слишком легко отделался. Оставил Дашу расплачиваться за его грехи. 

Егор пошел на многое ради того, чтобы отомстить, но так и не добился главной цели. Не восстановил справедливость. Не получил успокоение...

Получается, переступил через себя и использовал девчонку напрасно. Сожалел ли он о том, как с нею поступил? Возможно, если бы только мог жалеть, если бы внутри остались хоть какие-нибудь чувства. Но нет, там не было ничего. Пустота, холод и сплошное безразличие к окружающему. И боль, заставляющая задыхаться каждую секунду.

Он словно состоял из двух сосудов: один снаружи, изо льда, который невозможно было пробить или растопить. И другой,  скрытый ото всех, из раскаленного железа. Последний находился