Ее настоящая жизнь - Антон Леонтьев

– Полиция? Меня пытаются убить и изнасиловать! Приезжайте немедленно, прошу вас! Я в доме драматурга Клэра Куилти, он обманным путем заманил меня сюда. Это на улице Гримм! Только приезжайте немедленно, иначе…

А затем разложила порнографические фотографии, обнаруженные ею в запертой комнате, прямо на полу холла – так, чтобы они сразу бросились в глаза полицейским.

Потому что за устройство пусть диких и неприличных, но все же законных вечеринок никто покарать К.К. не мог, а вот когда полицейские увидят фотографии, на которых запечатлены мечты педофила…

Быстро вернувшись к своему автомобилю под проливным дождем, Нина села рядом с безмятежно спящей Адой и уставилась на ярко горящий во тьме замок ужаса.

Полиция, несмотря на разыгравшуюся непогоду, не заставила себя ждать. Автомобиль с сиреной подкатил к замку ужаса, из него выпрыгнули два дюжих полицейских. А через достаточно долгий промежуток времени, в течение которого Нина задавала себе вопрос, все ли она сделала верно и не заодно ли местные служители порядка с К.К., те вытащили из дома самого драматурга: с заведенными за спину руками, в наручниках и распахнутом халате цвета фуксии, под которым ничего не было.

Наблюдая за тем, как полицейские сажают задержанного в автомобиль, Нина поняла, что добилась своего: теперь К.К. не отвертеться.

Получается, что ее миссия выполнена – она покарала не только Г.Г, но и его брата-близнеца К.К.

Интересно, сидеть они будут в одной тюрьме?

Заниматься в этой параллельной вселенной было, по сути, больше нечем, однако Нина посмотрела на продолжавшую спать в ее автомобиле Аду.

С ней ведь тоже надо было что-то делать.

Под потоками воды, низвергающимися с черного, прорезаемого разрядами молний неба, Нина осторожно поехала обратно в Рамздэль: не хватало только угодить в ДТП. А по пути ей встретилась вереница полицейских автомобилей – явно вызванная по рации подмога, которая следовала не куда-нибудь, а, без всяких сомнений, в замок ужаса.

Похоже, на скамье подсудимых грозило очутиться не только одному К.К., но и ряду его гостей.

Ливень был таким мощным, как будто силы ада, откуда и пришли в этот мир и Г.Г., и К.К., ревели и стенали из-за того, что двух прислужников сил тьмы удалось вывести из игры. Поэтому, припарковавшись на обочине шоссе, Нина не рискнула ехать дальше и, чувствуя внезапную сонливость, прикорнула на сиденье.

Она могла вызвать дверь и уйти к себе тотчас, вероятно еще даже в замке ужаса, но ведь надо было что-то делать с Адой!

И она понятия не имела, что именно.

Однако одно было ясно: девицу надо увезти как можно дальше от замка ужаса К.К. и сделать так, чтобы она не оказалась в руках полиции.

Все, кто угодно, только не Ада.

Дав себе слово, что поспит недолго, а потом они поедут в Рамздэль, до которого было рукой подать, Нина закрыла глаза, а когда открыла их, поняла, что уже наступило утро.

Причем утро сверкающее, солнечное, великолепное. Ночная гроза исчезла, словно ее и не было. Оставив все вокруг умытым, прозрачным, поющим.

Нет, пело не весеннее утро, а Ада, которая уже проснулась и занималась тем, что расчесывала шикарным гребнем свои длинные светлые волосы.

Заметив, что Нина проснулась, она произнесла:

– Его я утащила у К.К. У него в доме масса всяких занятных вещиц. Думаешь, он будет на меня сердиться?

Вспомнив, что в замке ужаса К.К., вне всяких сомнений, масса более чем занятных вещиц, Нина ответила:

– Думаю, что нет. У него теперь совершенно иные заботы!

Ада же, улыбнувшись, произнесла:

– А ты ведь не одна из них, так ведь? Я ведь подумала, что ты забрала меня с собой, чтобы… Ну, ты сама понимаешь… А ты вроде бы нормальная!

Нине сделалось страшно жалко эту, по сути, еще девочку, которой на своем веку пришлось повидать и пережить немало ужаса.

– Так куда мы едем? – спросила Ада и добавила, не дожидаясь ответа: – И вообще, мне хочется есть!

Нина поняла, что тоже голодна, и, заводя мотор своей колымаги, произнесла:

– Мы едем к Дорис, которая готовит замечательные блинчики!

Официантка, как сразу поняла Нина, была в растрепанных чувствах: глаза у Дорис покраснели, словно она долго плакала, и руки дрожали. Хотя блинчики, как всегда, были пальчики оближешь.

– Что-то случилось? – произнесла Нина, и официантка шмыгнула носом:

– Ах, у доктора Куилти сегодня ночью племянника арестовали! Об этом все только и говорят. Говорят, что у него в особняке в Паркингтоне обнаружили такое!

Нина не стала говорить Дорис, что скоро, не исключено, арестуют и самого доктора Куилти, который был не только ай-да-вор, но еще и ай-да-педофил.

Не драть тому больше чужие клыки, не вычищать кариес, не ходить каждый день к Дорис, обжираясь столь вредными для зубной эмали сладостями.

Вряд ли таковые будут подавать в местной тюрьме.

Отведя Дорис в сторону, Нина произнесла, указывая на объявление о поиске дополнительной официантки, на которое обратила внимание накануне:

– Вы же ищете девушку, которая работала бы у вас?

Дорис, вздохнув и отвлекаясь от тяжелых мыслей, кивнула, и Нина, указывая на за обе щеки поглощавшую блинчики Аду, сказала:

– Так возьмите на работу ее!

С сомнением посмотрев на Аду, Дорис спросила:

– Не похожа она на ту, кто умеет работать в кафе…

– Уверяю вас, похожа. У ее родителей имеется ресторан, так что она в курсе, что к чему.

Дорис, посветлев лицом, произнесла:

– Ну, это уже что-то. Только сразу говорю, что комнаты я не сдаю! У нее есть где жить?

Озарение пришло немедленно, и Нина уверенно заявила:

– Думаю, что да. У миссис Гейз на Лоун-стрит 342. Она ведь сдает у себя комнату? Думаю, что теперь исключительно для молодых девиц!

А затем, вернувшись к блаженно попивавшей кофе Аде, сказала:

– Ты ведь работала у своих родителей в ресторане?

Та хмыкнула:

– И не только у них! Если бы ты знала, где и кем еще!

Нина, выложив из портмоне триста долларов, заметила, как сверкнули глаза и затрепетали ноздри Ады.

– Вот смотри, это теперь твои!

– Ты не врешь? – заявила та, протягивая руку к деньгам.

Нина строго ответила:

– Не вру! Но с условием!

Ада вдохнула и отдернула руку:

– Так и знала, что не бывает таких хороших людей. Что я должна делать, с кем сексом заниматься? С тобой, с твоим хахалем, с вами обоими?