Шальные деньги - Андрей Воронин

Мерзкая улыбка появилась на губах полковника налоговой полиции.

– Пырьевск, – произнес Кривошеев, словно смаковал словцо, – где же это? Отец говорил, что в двух часах езды от Москвы. Наверное, глухомань редкостная.

Он снял с полки атлас автомобильных дорог, развернул его и провел указательным пальцем по “алфавиту”. Оказалось, что такой город существует. Он отыскал его на карте. В этих местах бывать полковнику еще не приходилось: “Интересно, почему отец выбрал именно это место, а не какое-то другое?” Оно находилось в стороне от магистрали. Более глухое место неподалеку от столицы отыскать трудно: “Скорее всего, поэтому отец и остановил свой выбор именно здесь. Настоящая дыра. Оказывается, и там живут люди. Наверное, их раздирают страсти, наверное, и в Пырьевске кое-кто кончает жизнь самоубийством, запутавшись в жизненных обстоятельствах. Доктор Кругловский, судя по всему, не последний человек в этой Богом забытой дыре, где городом по недоразумению называют скопление деревянных домов с остроконечными крышами, одичавшие сады, покосившиеся заборы и почерневшие скворечники”.

Он вспомнил, как с братом мастерил скворечник и как тот нечаянно ударил его молотком по большому пальцу руки. Ноготь почернел, палец распух. Пришлось обращаться к хирургу.

Кирилл Андреевич посмотрел на тот самый палец, провел по нему губами. Ноготь был неровный, ребристый – память о брате. Вот ведь как бывает, и увечье может напомнить о прошлом. “Что ж, я тебя навещу, посмотрю на тебя. Нет, говорить я с тобой не стану, гляну издалека. Ты мое отражение в разбитом зеркале. Жизнь среди нормальных людей не для тебя, – подумал полковник налоговой полиции. – Вот только время выкрою, один денек, так, чтобы никто не узнал о моей поездке. Я смогу это устроить к концу месяца. Или, может быть, завершу дело с олигархами и тогда со спокойной душой отправлюсь к черту на кулички – в Пырьевск. Наверное, дороги там пыльные. Моя белая “Волга” станет серой, как больничная пижама”.

В семь тридцать Кирилл Андреевич, идеально выбритый, стоял в прихожей в свежей белой рубашке, при галстуке, в сером элегантном костюме. Никто бы, глядя на него, и не подумал, что этот человек провел тяжелую бессонную ночь. “Не только отец, но и я умею держать удар”, – подумал Кривошеев, закрывая дверь квартиры и легко сбегая вниз по лестнице к машине.

Генерал Потапчук, хоть и не первый год знал Глеба Сиверова, все же до последнего момента не верил, что ему удастся раздобыть недостающую часть счетов и кодов сложной финансовой схемы, выстроенной олигархами Даниловым и Ленским для отмывания и выведения из-под налогов огромных денежных сумм.

Сиверов не стал рисковать, боясь обнаружения связи с Потапчуком, поэтому по телефону с ним не связывался. На таможне никаких проблем не возникло. Весь его багаж составлял типичный набор туриста, не считая десятка компакт-дисков с классической музыкой. У каждого есть свои маленькие слабости, и иногда человек, даже путешествуя по миру, не может отказать себе в удовольствии послушать любимого композитора Рихарда Вагнера.

Потапчук весь извелся, пока, наконец, не услышал телефонный звонок.

– Федор Филиппович, надеюсь, вы еще не спите?

За окном стояла глубокая ночь. Звонок по мобильному телефону застал Потапчука дома.

– С тобой уснешь. Где ты?

– Выходите из дома через пять минут. Я подберу вас там, где мы встречались два месяца тому назад.

– Значит, ты уже в Москве, – с облегчением вздохнул Потапчук, отключая трубку.

«Вот стервец, – думал генерал, – не мог меня предупредить раньше. Я тут извелся, не знаю, что врать начальству, что говорить!»

Как раз сегодня Потапчуку пришлось объяснять начальству, что же на самом деле произошло в Швейцарии, в горном тоннеле неподалеку от Берна. Потапчук делал круглые глаза, уверяя в том, что сам знает об этом лишь в общем и что о том, что конкретно случилось с начальником охраны олигарха Ленского, не имеет понятия.

Самое странное, что ему поверили. Представить себе, что кто-то из агентов ФСБ может мобилизовать целую свору байкеров для нападения на вооруженную охрану, было трудно даже профессиональным разведчикам. Естественно, о том, что у него похищен компакт-диск, Прохоров при даче показаний швейцарской полиции умолчал. По всему выходило, что диск все еще находится у него.

– Ну смотри, Федор Филиппович, если это проделки твоего человека… – мягко предупредили генерала.

Потапчук вышел из подъезда. Ночной городской воздух показался ему удивительно свежим.

"Ай да Сиверов, ай да сукин сын”, – думал он, шагая дворами к улице.

Лишь только генерал оказался на троллейбусной остановке, пустынной в это время суток, из-за угла выехала машина. Она притормозила, но не останавливалась. Генерал чуть заметно кивнул, мол, можно не опасаться, затем быстро сел в автомобиль и с нетерпением спросил:

– Привез?

Сиверов деланно вздохнул:

– Вам, как и любимой женщине, врать не могу. Я же обещал.

– Ты обещал мне и многое другое, – не выдержал генерал. – Какого черта ты затеял в Швейцарии пальбу по людям?!

– Извините, Федор Филиппович, но просто так отдать чемоданчик Прохоров не согласился.

– Где диск?

Руки Потапчука чуть заметно подрагивали. Глеб затормозил, выключил двигатель. В салоне наступила звенящая тишина.

– Извините, – Сиверов протянул руку, открыл перчаточный ящик, вытащил стопку компакт-дисков, небрежно перебрал их, словно не знал, о каком именно идет речь.

– Не жалеешь ты мое старое сердце, – усмехнулся генерал Потапчук.

– Кажется, этот, – заметил Глеб, распуская диски веером, как карты, и выдвигая один из них.

Потапчук взял пластиковую коробку, на которой было написано “Вагнер. Лоэнгрин”, и раскрыл ее. Внутри легкого футляра зеленью отливал блестящий диск, чистый, без единой царапинки. У генерала было такое выражение лица, словно он собирался попробовать диск на зуб: не поддельный ли.

– Коробочку отдайте, – усмехнулся Глеб.

– Ты уверен, что это именно тот? – немного запинаясь, спросил Потапчук. – Не ошибся ли? Глеб пожал плечами:

– Я слишком высоко ценю хорошую музыку. Купить хорошего композитора в чудесном исполнении – большая проблема. Записи Вагнера слишком дорого мне дались, чтобы я мог ошибиться.

– Все-таки ты стервец, Глеб Петрович. Надеюсь, насчет коробки ты пошутил?

– Хотя бы вкладыш выньте, коробку я и другую подыскать могу.

Потапчук бережно спрятал диск, завернув коробку в большой клетчатый носовой платок, идеально чистый, еще пахнущий мылом. Первое волнение улеглось. То, что хотел, генерал получил. Теперь он имел право позволить себе разрядиться:

– Где ты набрал целую банду головорезов?