Боевой 1918 год - Владислав Конюшевский

– Все равно – удивительно! Прямо как в сказке! Бабка, избушка… А вы знаете, я слышал, что граф Калиостро тоже что-то подобное мог делать. Но очень давно. И сибирский старец Акакий. Только вы первый лично мне знакомый человек, которого действительно чудотворно вылечили! Про других я лишь слышал и почитал те рассказы враками.

В общем, студент, получив пояснения относительно чудных метаморфоз, происходящих с товарищем Чуром, перестал терзаться на потусторонние темы и добавил прыти. А я шел и просто поражался легковерности нынешних людей. В нашем времени мне бы в глаза плюнули после такого объяснения. Здесь же студент все схавал и не поморщился. Наверное, из-за возраста. Более взрослые люди хрен бы мне поверили. Но я сильно рассчитываю, что пока доберемся до этих «опытных», у меня в организме уже все устаканится и изменения не будут сильно бросаться в глаза. И даже если Бурцев на каждом углу будет кричать о чудесном омоложении, то не поверят уже ему.

Дорога давалась легко. Пару раз нас подвозили на телеге попутчики. Потом удачно нашли для сна замечательный старый сарай, видимый с дороги. На следующий день, правда, пришлось один раз, на всякий случай, прятаться от большого конного отряда. Почва уже подсохла, и я их заметил издалека, по поднимаемой пыли. Вот мы в овражек и нырнули. То, что нас по-прежнему активно ищут, я даже не опасался. Тем более что мордально стал совсем неузнаваем, да и стриженый Серега, без очков и в каком-то армяке, на который мы сменяли его пальто, совершенно не походил на разыскиваемого беглеца. Но с вояками лишний раз сталкиваться не хотелось. Спросят документы – и что им отвечать?

Ну а ближе к вечеру второго дня нарвались. Сначала нас обогнала какая-то бричка (я к этому времени даже в марках телег стал разбираться). Проехав вперед шагов на тридцать, остановилась. Я в общем-то сразу понял, что сейчас что-то произойдет. И оказался прав. В бричке ехали вояки. Правил рядовой, а сзади, на диванчике, расположились два офицера. Вот они, обернувшись, разглядывали путников. Потом один из офицеров повелительно махнул рукой:

– Эй, вы! Шевелитесь быстрее. Кто такие?

Трусцой подбежав к бричке, я сдернул папаху и, коротко поклонившись, ответил:

– Дык это… С работ, из города идем…

Студент (идиот) тоже зачем-то снял свой картуз и молча мялся у меня за плечом. Офицер же, подозрительно разглядывая модельную стрижку Бурцева, коротко приказал:

– Документы!

– Да-да… чичас, скоренько…

Я полез за пазуху и, молясь, чтобы не было осечки, медленно потянул наган. Не торопясь, это чтобы он курком за что-нибудь не зацепился. Сколько ни тренировался, все равно – если его быстро выдергивать, обязательно, падла, цепляется. Но «не торопясь» это не значит, что пафосно и картинно. Благородие, вон, только глаза расширить успел, увидев вместо бумаг металл. И тут же захлопали выстрелы. Бах! Бах! Бах! Три попадания. Голова, голова и верхняя треть спины. Возница выпал из брички. Один из офицеров тоже. Еще один, как сидел, так и осел на диванчике. Оглядевшись в поисках свидетелей (дорога была пуста), я скомандовал застывшему студенту:

– Быстро, помогай!

В темпе загрузив выпавшие тела (благо лошадка никуда не стремилась убежать, лишь только всхрапывала, перебирая ногами), я взял ее под уздцы и бегом повел экипаж в сторону от дороги, за холмик. Повезло. Никто нас так и не увидел. А там уже начал осматривать добычу. Хорошо. Правки никому не требуется. Да и не готов я пока эту правку делать. Одно дело в бою, а вот так… В общем, не готов.

Серега же опять отчебучил. Глядя, как я осматриваю тела, выдал:

– Чур, вы страшный человек. Зачем вы их убили? Сказали бы, как деду Михею, что нас ограбили, и мы без документов остались. Он ведь поверил?

Я удрученно кивнул:

– Моя вина. Только я уже сказал, что мы с работ идем. Да и офицеры эти не дед Михей. И вообще – черт их дернул останавливаться… Ехали бы себе дальше и ехали. Даже если бы захотели нас арестовать, то как? В смысле – куда бы нас посадили? В этой бричке и места нет для дополнительных пассажиров. Просто покуражиться захотелось? Ну вот, считай, и покуражились…

А чуть позже, с восторгом осматривая трофейный «люгер», я добавил:

– Вообще-то, это враги. Вот смотри ствол, – я сунул Бурцеву под нос пистолет, – все воронение на месте. То есть практически не пользованный. И у второго такой же. Откуда они у них? От немцев! Те оружие в обмен на продовольствие Краснову гонят. То есть, пока страна бьется с врагом, эти ухари с ним договоры заключают. Так что выкидывай свои либеральные мысли из головы и помогай!

Бурцев лишь вздохнул и наконец-то стал заниматься делом. В этот раз даже не блевал. А трофеи были знатными. Два девятимиллиметровых «парабеллума». К каждому по запасной обойме в кармашке кобуры и еще несколько нераспечатанных патронных пачек в саквояже. Вообще, саквояж оказался Клондайком. Там присутствовали две бутылки крымского вина, какие-то импортные консервированные шпроты, три плитки шоколада, а самое главное, помазок со стаканчиком и квасцовым камнем. Ну и бритва с ремнем для правки. Судя по набору, благородия к дамам собирались. И действительно – черт их дернул с нами связываться…

Тряхнув головой, отгоняя неуместную жалость, продолжил ревизию. В итоге нам досталось довольно много купюр (как царских, так и керенок). С десяток больших серебряных рублей с профилем Николая Второго, шмат сала, с хлебом, луком и флягой (это было в сидоре у возницы), ну и оружие. Как я уже говорил, два пистолета с патронами и карабин рядового.

Распихав все нужное в заплечные мешки, я озвучил план:

– Так, студент, смотри, что будем делать. Трупы сгружаем в этот овраг. До Покровской осталось километров десять. Может, чуть больше. Поедем на бричке. Прямо по степи. Чтобы с дороги не увидели. Не торопясь, а то лошадки ноги поломают. Заодно в пути отдохнем и поедим. А километров через пять-шесть спутываем ноги лошадям и возвращаемся на тракт. Коняшки потом сами к людям выберутся. Ну а мы в темпе успеем проскочить в станицу и на вокзале будем узнавать насчет поезда.

Бурцев верно заметил:

– В поездах проверки документов часто проводят…

– Ну, мы же обговорили легенду. Приехали из Таганрога по коммерческим делам. А когда собрались возвращаться, то нас ограбили. Сами ушли чудом. Хорошо, что деньги у меня были в потайном кармане, поэтому и сумели прикупить вот эти обноски. Сейчас пытаемся возвратиться домой.

Серега вредным голосом возразил:

– Да-а… сами наган выкинули, но два пистолета себе в карманы сунули. А вдруг нас обыскивать станут?

Я обрубил:

– Стволы не оставлю. Начнут обыскивать – разберемся!

Студент на это лишь жалобно вздохнул:

– Вы только просто так никого не убивайте…

– Просто так – не буду!

Сняв папаху и подставив щетинистую голову к солнышку, греющему уже по-весеннему сильно (хорошо все-таки на юге), я задумчиво курил трофейную папиросу и соображал, что же теперь делать. Студент вился вокруг меня, пытаясь вызнать подробности. А подробности были не очень. Начнем с того, что на поезда билетов не было. Но это не стало бы преградой, так как, пока существуют проводники, то наличие или отсутствие билетов в кассе может являться лишь легким недоразумением. Но, отираясь на вокзале, я узнал гораздо более серьезный факт. Шмон в поездах был жесткий. Проверяющие (обычно в количестве пяти-шести человек) лютовали. Причем действовали грамотно. Один оставался в начале вагона. Один проходил в конец, перекрывая тем самым и вход, и выход. Остальные занимались проверкой документов, с выборочным перетряхиванием багажа. При отсутствии ксивы человек тут же задерживался и передавался, для выяснения личности, в контрразведку. Бывало даже, что наличие документов от этого не очень-то и спасало.