33 рассказа об ученых - Денис Борисович Сухоруков

дня, перестанете искать приключений. Вас будет тогда волновать уже не красота гор и водопадов, а курс мировых валют. Ваше сердце начнёт сильнее биться не от вида неизвестной науке бабочки, порхающей с цветка на цветок, а от снижения процента по ипотечному кредиту.

Впрочем, бывает иначе. Отдельные взрослые (их очень мало, но они есть) до конца своих дней ищут приключений, совсем как дети.

Вам уже приходилось слышать о Николае Михайловиче Пржевальском? О, это была личность весьма и весьма интересная. Всю свою взрослую жизнь он посвятил путешествиям в самые дикие и неизведанные уголки Азии. Но не для забавы, а для науки – чтобы описать и нанести на карту рельеф местности, открыть новые горные хребты, озёра и реки, собрать гербарий из невиданных растений, описать диковинных птиц и животных, а лучше привести домой их образцы в виде чучел. Также его интересовали чужеземные народы и их характер, нравы, обычаи. В пути он всё, что удалось увидеть, аккуратно записывал в дневник.

Вот одна из таких записей: «…переход привел нас к перевалу через Тянь-Шань. Хребет этот в последние два дня нашего пути крутою стеною тянулся невдалеке вправо и соблазнительно манил своими темно-зелёными лесами… Трудно передать радостное чувство, которое мы теперь испытывали. Вокруг нас теснился густой лес из лиственниц, только что распустившихся и наполнявших воздух своим смолистым ароматом; вместо солончаков явились зеленые луга, усыпанные различными цветами, всюду пели птицы…»

Конечно, он глубоко и профессионально разбирался в тонкостях географии, геологии, метеорологии, зоологии, ботаники, а также прекрасно знал историю, этнографию и другие науки, без которых было бы нелегко ориентироваться в чужой стране. В поход с собой он, как правило, брал двух-трёх учёных, нескольких солдат и казаков и переводчика. Кстати сказать, казаки не умели ни читать, ни писать, но Пржевальский раздавал им книги для чтения, и к концу путешествия они становились уже более или менее грамотными людьми.

Путешественники ехали верхом на лошадях, а на верблюдах везли свою поклажу – чай, сахар, барометры, термометры и другие научные инструменты, тёплую одежду, боеприпасы, подарки для китайских чиновников – «подарки, без которых нигде невозможно отделаться в Азии». Для еды они гнали с собой живых баранов. Каждый из путешественников имел за плечами винтовку Бердана и за поясом пару револьверов системы «Смит и Вессон». Это было не лишним, так как путники иногда подвергались нападениям разбойников. Вот как это происходило: «…вдруг послышался лошадиный топот, и тотчас же часовой увидел большую толпу всадников, скакавших прямо на наш бивуак; другая куча неслась на нас сзади. „Нападение!“ – крикнул казак и выстрелил. Тангуты громко, но как-то пискливо, загикали и пришпорили своих коней. В один миг выскочили мы из обеих палаток и открыли учащенную пальбу по разбойникам, до которых в это время расстояние было около полутораста шагов. Не ожидая подобной встречи и, вероятно, рассчитывая застать нас врасплох спящими, тангуты круто повернули в стороны и назад от нашего бивуака. Мы провожали негодяев частой пальбой».

В другой раз Николай Михайлович с товарищами подвергся нападению сразу трёхсот разбойников, вооружённых ружьями. Но он умело организовал оборону, а затем перешёл в наступление и обратил противника в бегство.

Иногда оружие и умение хорошо им владеть, а Пржевальский и все его спутники были людьми военными и отлично умели стрелять, очень пригождались и для закрепления дружбы с местными властями. Обратимся опять к дневникам.

Однажды Николай Михайлович решил показать китайскому губернатору, как метко стреляют его казаки. Ввиду отличного результата стрельбы губернатор с улыбкою сказал: «Как нам с русскими воевать; эти двенадцать человек разгонят тысячу наших солдат». В ответ Пржевальский возразил, что воевать не из-за чего и что Россия еще никогда не вела войны с Китаем. Похвалам и просьбам пострелять ещё не было конца. Николаю Михайловичу пришлось разбивать выстрелами подброшенные в воздух куриные яйца. Ему было жаль тратить патроны, но репутация хорошего стрелка была очень важна. Как писал Пржевальский, «это искусство производит на азиатцев чарующее впечатление».

Путешествия были не только полезными и интересными для науки, но и физически очень тяжёлыми. Они требовали отменного здоровья. Вот как Николай Михайлович описал Хамийскую пустыню на северо-востоке Китая: «…пустыня явилась нам во всей своей ужасающей дикости. Растительности нет вовсе. Животных также нет никаких, даже ни ящериц, ни насекомых. По дороге беспрестанно валяются кости лошадей, мулов и верблюдов. Над раскаленною днём почвою висит мутная, словно дымом наполненная, атмосфера… Только часто пробегают горячие вихри и далеко уносят крутящиеся столбы солёной пыли. Впереди и по сторонам путника играет обманчивый мираж. Жара днём невыносимая. Солнце жжёт от самого своего восхода до заката. Оголённая почва нагревалась до +62,50… Ночью также не было прохлады… негде было укрыться ни днём, ни ночью».

Если в пустыне он и его спутники страдали от жары и сухости, то в горах Тибета – от холода и сырости. Пржевальский был первым русским человеком, чья нога ступила на тибетские камни. Он писал, что он и все его товарищи даже в июле терпели холод до минус пяти градусов, из-за влажности постоянно носили сырую одежду, по часу и более не могли развести огонь, из-за огромной высоты над уровнем моря постоянно чувствовали усталость и физическую слабость. Тем не менее Николай Михайлович с большим энтузиазмом исследовал всё, что попадалось ему на пути. Он первым из европейцев обнаружил и описал тибетского медведя и добыл его шкуру для Академии наук. Также ему принадлежит слава открытия для науки дикого верблюда и дикой лошади, последняя впоследствии была названа его именем – лошадь Пржевальского.

Гербарий экспедиции Пржевальского насчитывает около 15 000 растений 1700 видов, а зоологическая коллекция состоит из 702 млекопитающих, среди которых насчитывается 8 новых видов, 5010 птиц и 1200 пресмыкающихся и земноводных.

Николай Пржевальский сделал ряд крупных географических открытий: ему удалось выяснить, что пустыня Гоби – вовсе не возвышенность над уровнем моря, а впадина с холмистым рельефом. В Китае им были открыты семь крупных озёр, три хребта и нагорье. Он описал загадочное озеро Лоб-Нор и верно обозначил его географические координаты, исправив ошибки в китайских картах. Попутно он подробнейшим образом описал племена, обитавшие на его берегах. Он исследовал истоки Жёлтой реки (Хуанхэ), одной из крупнейших рек Азии.

Солдаты и казаки с глубоким уважением относились к своему любимому начальнику. Они стремились разделить с ним все опасности и лишения далеких экспедиций. Там, на дикой чужбине, под походными палатками, «все жили одним духом, одними желаниями, питались одною пищей, составляя одну семью,