Тени сгорающей ненависти - Екатерина Шумаева

Я не верю, что это говорит мне отец. Он очень изменился. Но я тоже и сейчас я докажу ему это.

– Стрелять я умею. Мы найдем его и без тебя. Спасибо, что зашел. Впервые за восемь лет решил поговорить со мной. Я тебя не задерживаю, отец. Можешь идти. – Говорю я, обойдя его и подходя к холодильнику.

С равнодушным видом я беру бутылку воды и направляюсь к себе в комнату. Сердце разрывается от боли. Мне хочется заплакать. Хочется броситься в объятья папы и расспросить, где он был все восемь лет. Что с ними произошло. Почему они сбежали. Но Киллиан пострадал. Из-за моего отца, из-за того, что его отправили работать под прикрытием. Пострадала и Келси. Вся их семья убита. И у Келси нет никого, кроме брата и племянника. А у меня нет никого, кроме них.

Мы обязаны найти его, живым или мертвым. Мы должны.

Я закрываю дверь и сползаю по ней на пол. Слезы текут по щекам, но я сдерживаю рыдания. Плакать нельзя. Нужно быть сильной. Ради сына, ради Келси. Я должна быть сильной.

Через некоторое время, я перебираюсь на диван и слышу стук в дверь.

– Открыто. – Говорю я.

В комнату заходит удивленный Нил.

– Ты была крута. Никогда не видел тебя такой. Серьезной, хладнокровной, пугающей. – Говорит Нил и садится на край кровати.

– Я устала быть жертвой. Устала. Он ушел? – Спрашиваю я.

– Ушел. Обещал подумать, как помочь нам. Попросил не втягивать тебя. Не угрожал. Попросил. Селеста, с его помощью мы найдем Ворона гораздо быстрее. Но я не могу запретить тебе участвовать. Могу предупредить, что это опасно. Мы не знаем, выберемся ли мы живыми. А у тебя сын, ты сможешь потом позаботиться о Келси. Если мы не справимся, то ты единственная, кто точно позаботится. И передаст деньги нашим близким. Подумай хорошо, Селеста. – Произносит Нил.

– Я буду помогать. И не сдамся. Я пойду с вами. Во сколько завтра тренировка по самообороне? – Уточняю я.

– Рано утром. А почему он называет тебя Полли? – Вдруг спрашивает брюнет.

– Это мое третье имя. Поллет. Сокращенно Полли. В семье меня всегда называли так. Тогда я отдохну, если ты не против? Сегодня был сложный день. – Прошу я.

Нил встает с кровати и подходит к двери, потом оборачивается и произносит:

– По-сравнению с тем, что ждет тебя завтра, ты не устала. – Усмехается парень и выходит.

А я закрываю глаза и пытаюсь уснуть.

Селеста

Не знаю, почему я еще надеюсь, что мы найдем Киллиана. Прошло практически два месяца с того дня, как он исчез. Первый месяц Нил усиленно тренировал меня. И я делала большие успехи. Теперь я умею стрелять, умею драться и могу пробежать марафон. Сэмми растет не по дням, а по часам, а мне очень больно от того, что я могу уделять ему так мало времени. Я хочу быть с ним круглосуточно. Но не выходит. выходит только по вечерам.

Сегодня с Программистом связался отце и сказал, что нашел его. Он нашел его, наконец-то.

Мы сидим дома у мальчиков, ведь мы с Келси по-прежнему живем в отеле и ждем папу.

Он опаздывает. Я нервничаю. Я не разговаривала с отцом со дня нашей встречи, но сейчас понимаю, что как бы я не злилась, я скучаю и хочу его увидеть.

– Что-то случилось. – Произносит Спенсер.

– Не нагнетай. – Говорит Нил, расхаживая из угла в угол.

– Он не придет. – Делаю вывод я. – Он пошел туда сам. Без нас.

– Возможно, ты права. Но это Алан Моро. Он ни за что не подставится под огонь ради спасения Ворона. Поверь. – Смеется Нил.

– Не ради Киллиана. Он делает это, чтобы туда не шла я…

***

Через два часа входная дверь открывается и туда входит папа, ведя под руку окровавленного и еле стоящего на ногах Киллиана.

– О Боже! – Произношу я.

– Это все ради тебя, Полли. – Произносит он. – Ему нужна медицинская помощь, постельный режим и горячая ванная. А потом я расскажу вам свой план. Но пока вы приводите его в порядок, я должен поговорить с дочерью. Наедине.

Ребята подхватывают друга и ведут в ванную. Я осматриваю его, наверняка он голодал. А еще его избивали. Что же он пережил за это время?

Мы с отцом остаемся наедине. Когда он спрашивает у меня:

– Ты любишь его, скажи мне правду?

– Да. – Отвечаю я. – Но это не значит, что я хочу быть с ним вместе. Это значит, что я не буду запрещать ему общаться с сыном и хочу, чтобы он был жив и здоров.

– Я знаю, как помочь Ворону. Но он должен открыться. С той легендой, которую подготовили ему ФБР, он станет практически национальным героем. И тебе надо решить, будешь ли ты светиться в объективах телекамер. Или же вы с Сэмми останетесь в тени. Чтобы вам не угрожало ничего. И я, естественно, за второй вариант.

– А ты? – Спрашиваю я. – Ты вернешься ко мне?

– Нет. Это слишком опасно. Пока Лазарь на свободе, я не могу так рисковать. Я так скучаю по тебе, моя девочка и так люблю тебя. Как только Лазаря поймают, я заберу тебя и внука и уеду на Родину. Во Францию. И мы вырастим Сэмми хорошим человеком. Таким, каким мы с мамой вырастили тебя. Но я всегда рядом. Я присматриваю за тобой. Я оставлю координаты для связи у Спенсера. А сейчас мне надо идти. Мы увидимся завтра. Я люблю тебя, доченька. – Говорит он.

– И я тебя, пап. – Я обнимаю его, вытирая слезы.

Потом захожу в комнату Киллиана. Парни уже помогли принять ему душ и сейчас перевязывают ребра.

– Что с ним?

– Ребра сломаны, он весь в гематомах и истощен. Но ничего, у нас есть врач. И он поставит его на ноги очень скоро. – Говорит Программист.

Я подхожу к кровати и беру Киллиана за руку.

– Я даже не мечтал увидеть тебя снова, Селеста. Но мысли о тебе и нашем сыне помогли мне выжить… – Произносит он и теряет сознание.

Киллиан

Как я провел последние два месяца? Первые десять дней меня кормили дважды в день и Лазарь приходил ко мне, спрашивая, хочу ли я выйти. После он начал рассказывать мне о Селесте. Он знал все. То, что Джон и Келси живут в отеле, вместе с моим сыном. И да, он обещал мне не трогать своего внука, в отличие от Селесты и моей сестры. Он говорил, что их может убить лишь один выстрел. Он пытался запугать меня, но я стоял на своем. Я не соглашался. И да, пусть я буду эгоистом, но я уверен, что Алан не позволит причинить вред Селесте.

Через десять дней меня бросили. Начав кормить раз в день и я начал считать дни заново. Но Папа, которого я так и не могу считать своим отцом, больше не приходил.

Позже, мне начали приносить еду все реже и реже. И мне было сложно понять сколько времени прошло. Меня оставили в темноте, практически голодным и без сил. Я уже попрощался с жизнью, не мог двигаться и просто лежал. Было ощущение, что про меня забыли, каждый раз, когда ко мне приходили с едой, я думал, что это последний раз и они больше не вернутся.