Приворот по обмену - Наталья Сергеевна Филимонова

шестнадцатый этаж – это врагу не пожелаешь! Как они живут в этих кошмарных башнях! Неужели каждый день так ходят? Тогда неудивительно, что никто не носит корсетов…

Хорошо еще, что номер своей двери сразу запомнила. И что дверь осталась открытой.

Тесная каморка показалась теперь настоящим безопасным убежищем.

А потом я подошла к стеллажу с книгами… и пропала. Даже ждать мага забыла. “Углубленный курс органической химии” захватил, как самый лучший из романов. Нет, в книге, конечно, излагались очень странные и даже бредовые теории – все было так, как будто магии на свете вовсе не существует! Терминология вовсе совершенно безумная. И в то же время чудилась во всем этом какая-то своя, странная, но прекрасная логика…

С “Углубленным курсом” в обнимку я и заснула. А проснулась от громкого трезвона, разносящегося, казалось, отовсюду. Несколько секунд полюбовалась на потолок – и наконец встала, чтобы поискать шумящий артефакт.

Впрочем, звон уже прекратился. И послышался громкий стук… во входную дверь.

Я осторожно, крадучись, двинулась через коридорчик.

– Танька! – голос из-за двери звучал приглушенно, но вполне отчетливо. – Танька, ты там живая?

Опасливо приблизившись к двери, я еще пару секунд постояла, прислушиваясь. Голос был мужским. И молодым.

А вдруг это тот самый любовник, оставивший здесь свою одежду?

Хотя… на улице я уже убедилась, что штаны в этом мире носят и женщины. Выглядит это ну крайне непристойно. Впрочем, если сравнивать с коротенькими платьями, больше похожими на нижнее белье…

Выводов из этого можно было сделать два. Или я попала в квартал зеленых огней, и все, кого я видела, включая старушек, – женщины легкого поведения… или тут так принято, и в подобном виде ходят все. Может показаться странным и диким, но я склонялась ко второму варианту. Потому что теперь, глядя вниз из окна, я понимала, что многие из прохожих, которых я вижу, – тоже женщины. Не может же квартал зеленых огней быть настолько огромным? Да в одном этом доме, если он весь состоит из таких клетушек, живут сотни, а то и тысячи человек! Да еще площадка с горками во дворе – там резвятся дети. Что бы им тут делать?

А если в этом мире так принято, то, возможно, вся одежда, которую я видела в шкафу, принадлежит одному человеку? Размер у нее в самом деле одинаковый. Сложно представить, зачем девушке груботканые крестьянские штаны, причем порванные, но что я о ней знаю? Уж точно она не аристократка, иначе не жила бы здесь, да еще одна, даже без горничной или компаньонки. Хотя некоторые платья и рубашки из тонких дорогих тканей. Ничего не понятно.

Но учитывая единственную узкую кровать, вывод кажется логичным. И это значит, что никакого любовника, возможно, и нет.

Вот только книги… как быть тогда с книгами? Что они делают здесь, в женской спальне? И отпечатаны, к слову, многие из них тоже на дорогой белой бумаге. Может, хозяйка этого тела вроде меня? Неужели она все эти книги украла?

Но там, на улице, одна из старушек назвала меня “студенткой”. Может, мне послышалось или я выдаю желаемое за действительное? Но мне очень понравилось, как звучит это слово: “студент-ка”. Значит ли это, что здесь женщины могут получать образование наравне с мужчинами? Если это так, я… я, может быть, и не хочу никуда возвращаться!

– Тань, открой! – по двери снова бухнули. – Учти, я сейчас твоему отцу буду звонить, ключ просить, а он на тебя злющий из-за прогула!

На секунду я замерла, а потом… решилась. С отцом незнакомой девушки я точно не хочу встречаться пока. Еще подумает, что это я каким-то черным колдовством заняла место его дочери!

Распахнув дверь, я тут же отступила, во все глаза глядя на гостя. Молодой парень… наверное, мой ровесник. Повыше меня ростом, русоволосый. Пожалуй, даже привлекательный. Только одет странно, как все здесь. Грубые застиранные штаны – и рубашка из тонкой ткани, а вместо камзола – что-то вроде куртки.

Кем бы он ни был – стоит, наверное, проявить вежливость. Вдруг это “мой” жених?

Поэтому, отступив еще на шажок, я присела в реверансе, склонив голову.

– Приветствую вас! Прошу прощения за некоторую задержку – мне нездоровилось…

Парень, до этого момента просто разглядывавший меня с каким-то странным выражением лица, теперь сглотнул, совсем округлив глаза.

– Ну ты даешь… – выдавил он наконец. – А я еще не верил…

Решительно шагнув через порог, он прикрыл и запер за собой дверь, снял куртку, по-хозяйски повесив ее на крючок, и мотнул головой в сторону кухни.

– Пошли, чаем меня угостишь.

Так же уверенно он прошел в кухню и уселся за столом.

А вот я замерла в нескольких шагах, не зная, что предпринять.

Чай? Может, он и найдется здесь, в шкафчиках я видела какие-то коробки и банки. Но как его готовить, я представления не имею. Варить? Наверняка, его ведь подают горячим. Нет, я-то сварю, алхимик я, в конце концов, или нет. Но здесь нет нагревательных артефактов!

Пару минут побуравив меня взглядом, парень наконец вздохнул, поднялся и… принялся хозяйничать. Для начала налил воду в белый кувшин, потом щелкнул чем-то – и на этом самом кувшине загорелся синий огонек. Артефактный чайник? Ух ты!

Потом извлек из навесного шкафчика коробочку с какими-то саше и бросил два из них в пестрые кружки. В другом шкафчике нашел яркую пачку и вскрыл ее. Там оказалось печенье! А я мучилась…

– Да садись ты уже, не маячь! – он досадливо мотнул головой в сторону стола, и я послушно присела. – Вообще-то я шел, чтобы на тебя наехать. Сколько раз просил – ну собралась филонить, так хоть предупреди, чтобы я знал, что преподам врать! Не говоря уже о твоем отце. А отключать телефон на сутки – это вообще за гранью добра и зла. Свинство, Тань. Я беспокоился, между прочим. А тут еще пришел, а во дворе баба Катя рассказывает, что ты по улице в халате и тапочках бегала. И вела себя странно.

Я покаянно вздохнула. Если бы я еще знала, как вести себя не странно, по мнению местных жителей!

Незнакомец тем временем разливал кипяток из кувшина по кружкам.

– Теперь вижу, что тут и правда все серьезно. Если не прикалываешься. Ты же не прикалываешься?

Последнего слова я не поняла. Как, впрочем, и некоторых других. Странно, ведь здешний язык я почему-то воспринимала как родной и даже с