Эликсир любви - Тереза Саутвик

Его голубые глаза заметали молнии.

— Слушай, ты, кажется, английский преподаешь, учительница, — выдавил он, и голос его был холодным. — Психология не твоя специальность.

— Попала в точку, не так ли? — гнула она свое, сложив руки на груди. — Ты видишь себя в Стиве, и это тебе не нравится.

— Короче, ребята не готовы к езде верхом. Разговор окончен.

— Не торопись, ковбой. Каким образом они могут подготовиться, если ты все время отказываешь им? Поработай с ними.

— Все не так просто, — сказал он.

— Очень просто.

— У меня нет…

— …времени? Так найди его. — Она начинала выходить из себя, забыв, что, разговаривая таким тоном с хозяином, можно и работу потерять. Но ей всегда было трудно удержать свой язык за зубами. — Ты избегаешь их. Вот и весь ответ. Они это прекрасно видят и соответственно реагируют.

— Мы не всегда получаем в жизни то, чего хотим.

Похоже, эту банальность он не раз слышал в своей жизни. Возможно, от собственного отца. Значит, следует ответить тоже каким-нибудь клише.

— Ты прав. Но это относится к чему-то недостижимому. В данном случае они хотят того, что зависит от тебя. Помоги же им.

— На это требуется время.

— Удели им это время.

Мускул на его щеке дрогнул, но, когда он заговорил, голос его был ровным и совсем ледяным.

— Я не могу.

— Ты просто не хочешь. — Она покачала головой и медленно повернулась, чтобы уйти. — Ну что ж, может, ты прав.

— Надо понимать так, что ты опять упрекаешь меня в неправоте.

— Ты верно рассудил о себе как об отце. — Она глубоко вздохнула. — Чтобы быть хорошим отцом, не надо учиться или иметь особую генетическую предрасположенность. Надо просто быть рядом и иметь желание помочь. Ты отказываешь и в том и в другом. Единственное, о чем ты способен думать, это ранчо.

— Единственное, что меня никогда не подводило.

— А ты кому-нибудь давал шанс это опровергнуть?

— Конечно.

— Я имею в виду, когда ты стал взрослым человеком. С отцом вы не общались, насколько я поняла, с твоих восемнадцати лет. Столько и Стиву сейчас.

— Давай прекратим этот разговор. Чиновник из соцзащиты сказал, что у нас все в порядке, когда приходил на прошлой неделе с проверкой. Так что не вмешивайся, Пи Джей.

— Ты никогда не слышал пословицу: тот не ошибается, кто ничего не делает?

— Опять играем в психоанализ?

Так грубо заткнуть ей рот! Нечего больше тратить на него время и энергию, пытаясь убедить его хоть в чем-то. Ты проиграл, ковбой.

Она вышла из конюшни и задумалась, готовить ей ужин или собирать чемоданы.

Кейд продолжал оглаживать лошадь короткими движениями, хотя давно уже счистил с бедного животного пот после бешеной езды. Последний раз он так загонял лошадь, когда ему было семнадцать лет.

Тогда отец привез его домой после первого знакомства с правоохранительной системой, и он чувствовал себя тигром, загнанным в клетку. Кейд уверен, что отец совершенно не понимал тогдашние чувства сына. Когда наконец он вышел из тюрьмы своей комнаты, то много часов гнал лошадь, взяв из конюшни своего отца самого норовистого скакуна. Каждая клеточка его существа сконцентрировалась на том, чтобы удержаться в седле. Голова была пуста, и только одна мысль засела гвоздем — не упасть, выжить. Кейд всегда думал, что отец не знал о той его скачке, пока, спустя годы, ему не прислали сообщение, что Мэтт Маккендрик болен. Отец тогда дал понять Кейду, что все знал.

Почему он вспомнил тот случай? Наверное, потому, что тогдашнее наказание показалось невинной трепкой по сравнению с тем, что ему приходится терпеть от Пи Джей. Какое право имеет она читать ему проповеди? Он ничего не должен этим парням. Их присутствие на ранчо вовсе не означает, что он обязан тратить на них свое драгоценное рабочее время. И что она… Черт! Опять он натыкается на нее. Неужели она не может понять, как хлопотно с этими мальчишками! Но в одном Пи Джей права: надо чем-то занять их, иначе вся летняя программа потерпит крах. Ему придется выполнить обещанное этим мальчишкам, которых выбрал отец, иначе он распрощается с ранчо навсегда.

Похлопав лоснящуюся черную шею Полночи, Кейд собирался покинуть конюшню, когда услышал шум в другом конце. Одна из лошадей храпела и нервно переступала ногами. Неужели там кто-то есть? Давно стемнело. Все работники на ужине. Мальчишки наверняка с Пи Джей. Так кто же там может быть?

Послышался испуганный вскрик ребенка и звук падения тела. Может, Эмили? Все в нем сжалось от страха за девочку. Закрыв за собой дверь денника, он поспешил на помощь. Шел, казалось, целую вечность, но на самом деле прошло не более минуты, когда он наконец увидел открытую дверь и Эмили на копне сена.

Стив стоял возле черно-белой лошади с седлом в руках. Не было никаких сомнений в том, что он собирался делать.

Кейд бросил на него испепеляющий взгляд, затем склонился над плачущей Эмили. Она была белее мела и выглядела совершенно затравленной. У нее, наверное, душа ушла в пятки от страха.

Он откинул волосы с ее лба.

— Успокойся, Эмили. Все будет хорошо. Ты не ударилась?

Она отрицательно покачала головой, но он все же ощупал ее руки и ноги. Серьезные травмы иногда не сразу вызывают боль. Убедившись, что с девочкой все в порядке, Кейд немного успокоился, затем бросил уничтожающий взгляд на подростка.

— Убирайся отсюда к черту, пока я не сделал что-нибудь, о чем потом буду жалеть!

— Я только хотел покататься. Я не знал…

— Избавь меня от своих неуклюжих объяснений.

— Но я не знал, что она здесь. Когда увидел, то сказал, чтобы она возвращалась в дом, — произнес он убитым голосом. — С ней все в порядке?

Кейд поднял руку. Он не потерпит неповиновения.

— Я велел убираться с глаз моих. Не хочу тебя видеть.

Он уже ничего не слышал.

— Вы шутите, — хмыкнул вдруг мальчик.

За мгновение на лице его сменились выражения страха, раскаяния и злости.

Кейд невольно, вспомнив свои отношения с отцом, посочувствовал парню, но тут же подавил жалость, взглянув на Эмили. Руки его сжались в кулаки. Стив всегда нарушал правила, что само по себе плохо. Но опасность, которой он подверг малышку, стала последней каплей. Он предупреждал Пи Джей: от парня будут одни неприятности, — просил ее держать Эмили подальше от него, иначе та попадет в беду.

Но теперь, глядя на бледное, испуганное лицо девочки, он не чувствовал удовлетворения от своей правоты.

— Я сказал тебе — уходи. Живо! — уже зарычал Кейд.

Он почувствовал, как Эмили вздрогнула, когда Стив бросил седло и выбежал вон из конюшни.