Замуж после 30-ти. Твое счастье – впереди! - Лада Лузина

Я воспитывалась в женской семье. Львиная доля женщин получила другое воспитание. «Это мужская работа. Это должен делать мужчина. Мужчина должен быть сильным, должен зарабатывать деньги», — твердили им. Эти постулаты кажутся такими незыблемыми, что порой мы забываем: мужчины тоже бывают слабыми, у них бывают финансовые проблемы и иногда у них действительно нет минуты, чтобы вбить гвоздь… И это самое подходящее время, чтоб вспомнить — ты не только слабая, беззащитная женщина, но и полноправный партнер, способный подставить плечо: взять в руки молоток или взять дополнительную работу и поправить финансовые дела. Но еще хуже, когда из-за приобретенного комплекса «это должен делать только мужчина» женщина начинает считать, что неспособна сделать что-то вообще… пойти работать, изменить свою жизнь, решить проблему, защитить своего ребенка.

«…но прежде всего мужчина должен быть!» — заявила известная шоу-дама в одной из передач, посвященной женским комплексам. Зал разразился восторженными аплодисментами, не задумавшись, что ораторша только что озвучила главнейший женский комплекс. И вряд ли б меня резанули ее слова, если б за день до того я не посмотрела новостийный сюжет. Отчим забил насмерть семилетнюю дочь жены. Он избивал ее и раньше, но мать девочки терпела и не уходила от него, потому что считала, что просто неспособна обойтись без мужчины! Какой бы он ни был, мужчина должен быть!

Симуляция слабости постепенно превращается в болезнь, болезнь становится неизлечимой и заканчивается летальным исходом — физическим или психологическим, когда ты перестаешь верить в себя.

И пусть мужчины любят нас за слабость, следует помнить, что это оружие легко оборачивается против нас же самих.

Однажды моя знакомая совершила спорный поступок. Желая проверить своего нового мужчину «на вшивость», положила кошелек с деньгами на видное место и дала понять, что не помнит, сколько в нем денег. Парень выдержал испытание — портмоне осталось нетронутым. Позже они расстались совсем по иной причине. Но и спустя много лет я никак не могу сложить отношение к ее ловушке. С одной стороны, даму можно понять. Будучи весьма состоятельной, она два раза ловила любовников на воровстве. Причем, если в первый раз оно было мелким, во второй — у нее пропало кольцо с бриллиантом и пришлось пережить неприятный денек, решая, кого подозревать, сожителя или домработницу. С другой… Неслучайно, одно из имен Дьявола — Искуситель. Согласно церковным канонам, тот, кто искушает, совершает еще больший грех, чем тот, кто поддается искушению…

Но можно ли в нашем не благостном мире верить хоть кому-то? Или нужно запирать деньги и ценности в ящик на ключ, даже когда в дом приходят друзья? Ставить под сомнение даже слова лучшей подруги? Постоянно контролировать мужа и детей. Всегда присматриваться и присматривать, во всем сомневаться… Ведь статистические исследования подтверждают — практически все люди лгут, причем постоянно — в мелочах или по большому счету, другим, а заодно и себе.

И все же есть и иная крайность. Так, моя вторая знакомая верит абсолютно всем. Даже тем «друзьям», которые множество раз «подставляли ей подножку», пользовались ее помощью, не давая взамен ничего, говорили о ней гадости за спиной, а порой и прямо в лицо. И все это она знает и понимает. Но несмотря ни на что продолжает с ними общаться, верить снова и вновь обжигаться… «Ну не могу я жить в состоянии постоянного недоверия к людям», — говорит мне она. И, невзирая на все мои попытки убедить ее провести люстрацию личного окружения, в главном я с ней согласна. Как, впрочем, и с первой знакомой, подозревающей всех и вся…

Я еще более недоверчива, чем первая. И еще более доверчива, чем вторая. Я абсолютно убеждена, что солгать или предать тебя может любой человек, включая друзей, близких, маму и мужа. Одни сделают это из корысти и выгоды, другие из убеждений и лучших побуждений. — Суть не меняется. Ждать подвоха стоит от всех, включая в сей список и себя саму. Так, почти весь прошлый год я провела в состоянии творческой депрессии и, клянусь, совершенно не ожидала, что подсуну себе такую «свинью»… Но это отнюдь не мешает мне признавать правоту и второй приятельницы: постоянное въедливое подозрение в сердце, перманентное недоверие ко всем окружающим несовместимо с состоянием счастья. И если знакомая № 1 начинает любое знакомство с тотального недоверия и расстановки хитрых ловушек, я предпочитаю начинать отношения с кредита доверия — в надежде, что человек вскоре вернет мне его с процентами. Я знаю, теоретически оказаться подлецом и лжецом может каждый, и заранее готова к такому повороту событий. Но я готова и верить любому ровно до тех пор, пока на руках у меня не появятся стопроцентные доказательства его нечестности. А коли появятся, прежде чем произнести приговор, нужно провести сортировку и понять, какого рода и племени ложь…

По моему убеждению, часто общество само вынуждает нас врать. Говорить неправду из вежливости считается повсеместно хорошим тоном. Что же касается лжи во спасение… Моему мужу понадобилось целых шесть лет жизни со мной, чтоб перестать выдумывать ложные оправдания. Ситуация, наверняка, знакомая многим. Если, невзирая на данное мне обещание, благоверный не хочет идти на прогулку, скажем, в Киево-Печерскую Лавру, он сходу выдумает десяток причин, по которым он сделать это не может. Он не выспался, устал, заболел, у него поднимается температура, к тому же он вдруг вспомнил, что на завтра ему нужно составить письмо по работе… Причем, чем дольше он озвучивает нечто подобное, тем больше я сатанею. Я отлично понимаю: все это ложь, нагроможденная одна на другую, и вываливать на меня весь этот ворох сродни оскорблению. «Почему ты мне врешь?! — кричала я пять лет подряд. — Неужели так трудно сказать, что ты просто не хочешь? Да пойми же ты, для меня «Я не хочу» — веская, вполне уважительная причина». Хотя бы потому, что я, в свою очередь, хочу получить удовольствие от прогулки, а сделать это рядом с человеком, испытывающим лишь отрицательные эмоции, — просто невозможно.

Увы, таких, как я, не так много. В большинстве своем люди предпочитают игнорировать чужие желания, решать за нас, что лучше для нас, переламывать через колено, ровнять под общую планку… Потому, когда человек лжет, защищаясь, ради сохранения своего «я» — лично я считаю это не грехом, а навязанным извне условным рефлексом. И моя подруга согласна со мной: порой, выдвигая чрезмерные требования, мы сами толкаем близких на ложь, ибо для них это единственная форма спасения от нашего диктата. «Если б я заранее знала, что защитная — единственный вид лжи, к которой склонен мой супруг, — сказала как-то она, — мы б избежали многих тяжелых моментов».

Не судилось. Как раз в цветочно-конфетный период, когда подружка выдала своему жениху полный кредит доверия, она познакомилась с его матерью. И та вдруг сказала: «Ты знаешь, он у меня ужасный лгунишка. С детства, сколько я его помню, он все время врал, врал, врал. Да и сейчас он такой же». Трудно сказать, чего добивалась потенциальная свекровь… Но впоследствии невестка не раз поминала ее «незлым тихим словом». Проигнорировать подобное заявление девушка не могла — уж кто-кто, а мать должна была знать своего сына! И ее утверждение следовало, как минимум, проверить. До сего разговора она верила будущему мужу абсолютно во всем и ни разу не ловила на лжи, после — начала перепроверять каждую фразу, поступок, обещание, объяснение… Ей нужно было понять: где же, когда, в чем и зачем он ей врет? «Это был ужасный период, — призналась позднее она. — Я постоянно подозревала его, он злился, не понимая за что вдруг, почему… Его мама сказала мне как бы «по секрету», и я не могла сдать его мать. И лишь много позже, проанализировав все, смогла понять, она просто была очень властной женщиной, слишком требовательной к своему ребенку. Он врал не больше и не меньше, чем любой подросток, который говорит, что уже сделал уроки, чтобы ему разрешили пойти погулять. Дело было не в нем, а в ее отношении к этому… Но самое ужасное, из-за этого мы тогда чуть не расстались!»