Дервиши в мусульманском мире - Петр Алексеевич Позднев

Аббаса, хотя на ложном основании, держалась одних начал с алиидами. Впрочем, в период от Мухаммеда до последнего Омейяда может быть указана еще одна отличительная черта внутренней жизни ислама. Эта черта была прямым следствием постоянных войн магометан, какие они вели «на пути Божием» в течение всего указанного периода. Беспрерывные войны этого времени произвели в исламе два различных явления, именно: значительное ослабление мусульман в своей вере и фанатизме, с одной стороны, несколько самых фанатических сект, стремящихся воспроизвести в себе первобытное магометанство, с другой. «Коран, – замечает Седилло, – всегда признавался и признается единственным кодексом для мусульман, и все-таки теперь (т. е. во время Омейядов) мусульмане не боялись нарушать его правил. Сами халифы подавали тому пример: Ясид пил вино вопреки запрещению Корана; Абдул-Малик чеканил монеты, на которых он изображался опоясанным мечом»118. Второе явление было следствием первого: ослабление веры в одних возбудило в других крайний фанатизм, и они образовали из себя секты, которые задались целью возвратить магометан к истинному духу ислама. «Между теми, которые были замечательны в этом периоде, – говорит тот же Седилло по поводу подобного рода сект, – можно указать на хареджитов, мутазилитов, или сепаратистов, на каданиан, азаракитов и сафриан. Люди, которые принадлежали, к этим сектам, отличались сильною энергией, желали мусульманам добра и терпели больше, чем кто-либо, от смут, которые волновали империю. Готовые отдать свою жизнь за веру, они простирали свой фанатизм до того, что искали в убийстве средств, чтобы доставить победу своим идеям119. Хотя главному рычагу внутренней жизни ислама – просвещению – положено было начало в период Омейядов, однако просвещение усилилось до возможно высокой степени только в царствование Аббасидов; а вместе с тем и внутренняя жизнь ислама развернулась во всем своем магометанском величии только в это время. В период Аббасидов религиозный энтузиазм магометан прошел: арабские завоевания кончились. Наследовав от завоеванного христианского мира все умственное и материальное богатство, какое успела накопить человеческая культура до того времени, после периода завоеваний, арабы-магометане со свойственною им страстностью предались наукам и искусствам, а вместе с тем – роскоши и изнеженности. Центром цивилизации сделалась тогда столица Аббасидов – Багдад. Между тем как в древности вся мудрость человеческая шла в Аравию главным образом из Индии, в описываемое время она распространялась из греко-римского мира. Единственными проводниками образованности и учителями арабов теперь сделались сирийские христиане, но не православные, а несториане. На первых порах они задавали той всему магометанскому миру и занимали самые главные должности по части просвещения в магометанском государстве. Но со временем сами арабы достаточно усвоили от них из наук и искусств все, что могло привиться в магометанстве, перестали нуждаться в посторонней помощи и стали заправлять утвердившимся среди мусульман просвещением. Так как в это время вся образованность сосредоточивалась главным образом в философии, то и у арабов последняя заняла первое место. Только не обладая от природы философским творчеством, арабы, по словам европейских ученых, в области философии не произвели ничего оригинального, а лишь перерабатывали древнюю философию на магометанский лад. При этом, познакомившись со всеми древними философами и их системами, они смотрели на них сквозь призму своих наставников-сириан, которые произвели синкретизм из древней философии. Отчасти по этой, а отчасти и по другим причинам симпатии арабских ученых склонялись к тем древним философам и философским направлениям, каких любили больше всего их учители. Таковы были Аристотель, Платон, Пифагор, неоплатонизм, пифагорейство и другие мистические направления. Много явилось между арабами последователей Аристотеля, только не настоящего Аристотеля, а того, каким он изображается у своих греческих учеников в их многочисленных комментариях. Но еще больше поклонников среди арабов имели Платон и Пифагор, хотя и они привлекали к себе арабов чрез своих последователей – неоплатоников, пифагорейцев и др. Как бы то ни было, но, познакомившись с общечеловеческим просвещением и с философией, арабы сделались недовольны Кораном – он перестал удовлетворять их. И вот, под влиянием проникшего через несториан в магометанство просвещения, с одной стороны, и под влиянием Корана, с другой, древние, домагометанские философско-религиозные секты Аравии, которые некогда передавали свои учения устным способом и в период от Мухаммеда до последнего Омейяда едва не заглохли совсем под подавляющим влиянием ислама, в царствование Аббасидов получили свободное существование среди магометан превратились во множество разнообразных сект. Но все они могут быть подведены под три типичные категории. Первую категорию составляют секты, держащиеся принципов философии Аристотеля и стоящие за права разума. Представительницей этой категории служит секта мутазилимов. Ко второй категории принадлежат секты, признающие истины религии основанием для разума. Во главе этих сект стоят мутакаллимы. Наконец, третью группу составляют мистические секты.

Они отвергают разум, как ведущий к заблуждениям, и признают руководящим началом жизни и деятельности человека одни только внушения веры. Представительницей этой группы была секта суфиев.

Несмотря на многочисленность и разнохарактерность сект, несмотря на то что Коран требует абсолютной покорности себе и не терпит разногласий, в царствование Аббасидов ни одна из этих сект не преследовалась правительством, как это было прежде. Правда, споры между самими сектами происходили постоянно, и ненависть их друг к другу не прекращалась и теперь. Но таков уже дух всех сект. Что же касается правительства, то оно не преследовало даже прямо враждебной себе партии Омейядов, которая и по восшествии Аббасидов на халифский престол не уничтожилась совсем, и запретило проклинать при богослужении как первых трех халифов и Омейядов, так и Али. И все это совершилось вследствие просвещения, проникшего в ислам.

Вторым важным результатом просвещения было то, что в царствование же Аббасидов между мусульманами явились знаменитейшие магометанские богословы, которые растолковали Коран, собрали предания о жизни Мухаммеда (суннет) и определили, какой из мусульманских толков может и должен быть назван «правоверным»120. Между такими богословами самыми замечательными были шесть так называемых великих имамов, которые должны быть названы основателями суннитского или правоверного учения ислама, именно: 1) ан-Ну’ман ибн Сабит, прозванный Абу Ханифа, которого по старшинству называют Имам Азам, т. е. величайший или старший имам (он сконч. в 150 г. хиджры). По этим эпитетам получили название и последователи его: ханифиты, аазамиты; 2) имам Малик (179 г.); 3) Сюфян ас-Саури (161 г.); 4) имам Мухаммад аш-Шафии (204 г.); 5) имам Ахмад ибн Ханбель и 6) имам Давуд аз-Забури (270). Эти шесть имамов создали полные системы законоведения, имеющие некоторые отступления одна от другой; ученики их с последователями своими обработали эти системы и оставили после себя необъятные труды, которые не могут не поразить удивлением всякого беспристрастного исследователя мусульманской юриспруденции. Успехи каждой школы совершенно зависели от влияния и деятельности