Ганфайтер - Луис Ламур

— Нет, сэр. Я родился в Мэриленде. По крайней мере, мне так говорил отец. Жил в Нью-Йорке, Миссури и Канзасе.

— Много повидали, значит? А родители?

— Мать умерла по дороге на Запад, а отца убили индейцы, когда мне было двенадцать.

— Да, — Дэнисон печально покачал головой. — Я часто слышал о таких случаях. Они стали частью истории Дикого Запада. Чтобы создать страну, мужчинам приходится умирать, и не всем в бою.

— А мой отец умер сражаясь, — и я рассказал ему, как это было. Мустанг Робертс тоже слушал с интересом, потому что раньше я ничего не говорил ему о своей семье. Я рассказал им, как заболела мать, и нечем ей было помочь, хотя отец делал все, что мог. Потом она умерла, и мы двинулись на Запад. Рассказал им, как нас бросили, и о битве с индейцами. Не сказал только об индейцах, которых убил, и о Большом Джеке Макгэрри. Дэнисон был внимательным слушателем и приятным собеседником. Я рассказал ему о Логане Полларде и о том, как он посоветовал мне читать Плутарха.

— И вы прочитали его пять раз?

— Пока только четыре. Но прочитаю и пятый.

— А этот город, куда вы собираетесь… Кроссинг… вы там долго будете?

— Может быть… еще не знаю.

После того как он ушел, я задумался. За убийство Вудса меня вряд ли будут искать. Во-первых, я защищался, а, во-вторых, когда убивали таких, как он, все считали, что кто-то сэкономил стране веревку.

Устав от хождений по игорным домам и салунам, я целыми днями валялся у себя в номере и читал, читал. На улице завывала метель, все перевалы были закрыты, да и в городе люди выходили на улицу крайне редко. По вечерам мы часто собирались у железной печки в холле отеля. Здесь были старатели, ковбои, профессиональные игроки, ганфайтеры, бизнесмены. Мне нравилось слушать их рассказы. Они много ездили, много видели и теперь с удовольствием рассказывали различные случаи из своей жизни.

Однажды, когда я спустился в холл, меня там поджидал Дэнисон Мид.

— Тайлер, — озабоченно сказал он, отведя меня в сторону. — Я тут слышал кое-что… Вам лучше не возвращаться в Кроссинг.

— Почему же? — вежливо спросил я, хотя разозлился, потому что терпеть не могу, когда посторонние люди вмешиваются в мои дела.

— Бердетт убьет вас.

— Вот как. Что ж, это интересно. Надо проверить. Дэнисон в волнении ходил по холлу, потом вдруг остановился передо мной и тихо спросил:

— Сколько человек вы убили, Тайлер?

— А вот это не ваше дело, — отрубил я. Он не обиделся, а только кивнул.

— Да-да, конечно, вы правы. Но будьте осторожнее. Мы еще обязательно с вами встретимся.

На следующее утро я узнал, что он уехал, несмотря на непогоду.

Мороз, наконец, спал, и мы с Мустангом двинулись в путь. Проехав Дюранго, я снова почувствовал себя дома. Вокруг были горы со снежными вершинами, воздух был чист и прозрачен. Скоро я увижу Лиз, да и миссис Хетрик была мне словно мать. И мой добрый Олд Блу тоже здесь.

— Дэнисон Мид советовал мне не возвращаться в Кроссинг. Предупреждал, что Бердетт убьет меня, — рассказывал я Мустангу, чтобы подавить непривычное волнение перед встречей.

— Хороший совет, — согласился Робертс. — Непонятно, зачем он это делал. И вообще, он много о тебе расспрашивал.

Мы подъехали к Кроссингу, но объехали город. Сначала я хотел повидать Лиз и миссис Хетрик. Вот и ворота ранчо… Они были открыты. Дорожка к дому заросла травой. Сорванная с петель входная дверь скрипела от подрывов ветра, гулявшего по пустому дому. Здесь уже давно никто не жил.

Я стоял посреди пустого дома и впервые ощутил тяжесть револьвера в кобуре. А когда тот самый родной ветер Колорадо налетел с гор через разбитые окна, мне впервые стало холодно, словно дул он где-то в сердце.

Кроссинг стал побольше. Я сразу это заметил, когда мы подъезжали к городу. Прежде чем въехать в город, мы с Мустангом заехали на кладбище. Там я нашел больше, чем искал. Могила Хетрика и рядом могила его жены, пережившей его на четыре месяца. А Лиз? Может, она где-то в городе, хотя я почему-то был уверен, что ее нет там.

— Послушай, Мустанг. Мне нужен Бердетт. Ты поезжай в город и выясни, где он. Я подожду здесь.

Прислонившись к могильному камню, я поджидал Мустанга. Он не заставил себя долго ждать.

— Бердетт здесь. Сидит в салуне. Каждое утро завтракает в ресторане, потом делает обход города. Две недели назад снова убил кого-то. Жители недовольны, но сказать ему боятся.

— Хорошо. Утром я поговорю с ним. Только ты не вмешивайся, разве что кто-то захочет влезть в драку.

— Понял. Ты, наверное, хочешь спросить о девушке? Лиз Хетрик? Она уехала с полгода назад. Села на дилижанс и уехала дальше на Запад. Говорят, у нее было всего долларов шестьдесят.

— Ты, случайно, не родственник Пинкертона? Мустанг ухмыльнулся.

— Может, я наймусь к нему, но попозже. Сначала найдем твою девчонку.

Переночевали мы, завернувшись в одеяла, в пустом доме Хетриков, а наутро пронеслись, как ураган, по улицам Кроссинга к ресторану, где завтракал Бердетт. Мустанг вошел первым, а я, наклонив голову, чтобы спрятать лицо, вслед за ним. Кроме Бердетта, сидевшего за столом у стены, там было четверо людей. Хозяйка ресторана, мэр города Мэсон, уже совсем седой, и два ковбоя.

Я шел за Мустангом, но перед Бердеттом он сделал шаг в сторону, и глаза маршала расширились от удивления и неожиданности. Я даже не дал ему шанса схватиться за револьвер. Просто подошел вплотную и громко, чтобы все слышали, объявил:

— Бердетт, ты убил Хетрика, который никогда не носил оружия. Ты трепался, что выгнал меня из города, а он знал, что ты трепло и трус.

И прежде чем он успел открыть рот или схватиться за револьвер, я задвинул его столом, припер к стенке и отвесил две затрещины. По-моему, Бердетт и тогда еще не сообразил до конца, что происходит. Я отшвырнул стол в сторону, и маршал тут же схватился за револьвер, но не успел — я от души врезал ему в нос. Он покачнулся. Ногой я выбил у него из руки револьвер. Пусть попробует обойтись без оружия. Как я и думал, несмотря на то, что был массивнее меня, драться он не умел. Шансов у него не было, и я избивал его, как хотел. Но ничего похожего на жалость даже не шевельнулось у меня в душе. Он ведь тоже не давал шансов людям, которые не умели стрелять так, как он. Когда, избитый в котлету, Бердетт рухнул на пол, я поднял его за шиворот, подвел к двери и выкинул на улицу лицом в грязь. К этому времени на улице собралось человек пятьдесят. Он поднялся и бросился было на меня, но я уже по-настоящему, с двух сторон, хлестко ударил его в зубы, и он был готов.

— Где его лошадь? — не поворачиваясь к толпе, спросил я.

— Сейчас приведу, — послышался знакомый голос, и я узнал Киппа.