Скользящий - Джозеф Дилейни

Я опасалась ее дубинки, но, похоже, мой кинжал пугал ее еще больше. Шагнув ей навстречу, я сделала вид, будто собираюсь напасть на нее. Она тоже сделала шаг, правда назад, отступая.

– Сюзан, выводи лошадей! – крикнула я, оставаясь между женщиной с дубинкой и своей сестрой.

Со второй попытки Сюзан удалось-таки вывести из конюшни во двор всех трех пегих кобыл. Осторожно пятясь, я последовала за сестрой. Я не сводила глаз с женщины с дубинкой. Та в свою очередь шаг за шагом повторяла мои движения. После первого испуга в ее глазах снова вспыхнула решимость.

Ее лицо и руки были сплошь в шрамах. К рабскому подчинению этих пурр приучали остро заточенными лезвиями – так сказал мне Скользящий. Стань я рабыней, меня ждала бы та же участь.

Я решила испробовать новую тактику.

– Почему бы тебе не пойти с нами? – предложила я и даже заставила себя улыбнуться. – Тебя больше не будут мучить, не будут издеваться над тобой. Убежим с нами!

Она не ответила, лишь прорычала что-то невнятное. Неожиданно я поняла: если я убегу, да еще уведу лошадей, ее накажут, может даже убьют. Своих хозяев она боялась больше, чем меня. Но теперь я уже во дворе и должна защищать своих сестер.

– Ворота! Веди их к воротам! – крикнула я Сюзан, указывая, куда ей идти.

Рабыня все так же, шаг за шагом, приближалась ко мне, но нападать не решалась. Неожиданно я услышала другие женские голоса. К нам бежали еще несколько пурр, в том числе и их предводительница – женщина с факелом.

– Я не хочу умирать! Я не хочу умирать здесь! – закричала Сюзан. – Чем мы заслужили такое?! Я хочу обратно на ферму!

Я знала, что все кончено. Сюзан права – скорее всего мы найдем здесь свой конец. Но я не хотела показывать врагам свой страх и отчаяние. Зачем давать им повод для злорадства?

Я вскинула руку с кинжалом, давая понять, что без борьбы не сдамся.

Размахивая дубинкой, первая пурра бросилась на меня. Я испугалась, но полная отчаянной решимости, успела полоснуть ее по руке, когда дубинка уже опускалась на мою голову.

Острое, как бритва, лезвие распороло ей руку. Пурра вскрикнула и выпустила дубинку. Кровь из раны закапала на каменную дорожку. Теперь женщина смотрела на меня полными боли глазами. На мгновение все замерли, но затем остальные рабыни снова двинулись на меня.

Где же Скользящий? – подумала я. Удалось ли ему спасти бедняжку Бриони?

В подвале мне противостояли тридцать девять воинов-кобалов. Тридцать девять воинов-кобалов застыли между мной и человеческим ребенком, на которого я предъявил свои права. Все как один в доспехах, но без шлемов, как обычно и принято на пирах.

Длинная шерсть на их лицах закрывала рты. И среди них был самый главный противник, убийца из шайксы с тремя косичками, который держал нож у горла Бриони.

В зале воцарилась мертвая тишина, нарушаемая лишь потрескиванием поленьев в очаге. Но уже через мгновение воины вскинули над головой обоюдоострые мечи и со злобным ревом устремились ко мне, готовые одним ударом лишить меня жизни.

Я до самой последней секунды даже не сдвинулся с места. Отступив вправо, я увернулся от занесенного надо мной меча, а сам ударил саблей. Клинок вонзился противнику в шею и перерубил ему позвоночник. Мой незадачливый убийца замертво повалился на пол у моих ног.

Затем я медленно размял костяшки левой руки так, что хрустнули суставы, и с широкой злорадной улыбкой выхватил из-за подкладки второй кинжал. Теперь я мог противостоять врагу, имея по клинку в каждой руке.

– Отдайте мне то, что по закону принадлежит мне! Отдайте то, что я требую! И поживее – глядишь, тогда я пощажу некоторых из вас!

Я рявкнул так громко, что на столах задребезжали блюда и подпрыгнули вилки и ножи. Слова эти понадобились мне лишь для того, чтобы отвлечь противников. Не дожидаясь ответа, я вскочил на ближайший стол и, сбивая ногами серебряные блюда и золотые кубки, побежал по нему к очагу. Вся моя воля была нацелена на единственную задачу – не допустить, чтобы убийца перерезал Бриони горло.

Сделать это было нелегко, тем более что здесь он был не один. Убийц шайксы обучают различным ментальным приемам. Порой они способны противостоять даже воле мага. Поэтому, даже когда я спрыгнул с последнего стола на пол, он прижал лезвие к горлу Бриони.

Повязка слетела с глаз девочки. Увидев нож, она закричала. Но я сделал выпад и стукнул убийцу рукояткой кинжала в висок. Оглушенный, он повалился навзничь, и нож выпал из его руки.

Я не стал убивать его. Это было бы неразумно. Шайкса никогда ничего не забывают, и даже если он близок к смерти, его умирающий мозг передает на далекое расстояние своим собратьям имя и местонахождение его убийцы. Так что мной руководил прагматизм, а отнюдь не милосердие.

Я схватил девочку на руки. Бриони в ужасе вскрикнула, но я применил магический прием, называемый боска: изменил химический состав воздуха в своих легких и быстро дохнул ей в лицо. Бриони мгновенно погрузилась в глубокую кому.

Затем я повернулся лицом к врагам. С искаженными яростью лицами и с саблями наголо они надвигались на меня. Я начал увеличиваться в размерах. Одновременно я напряг волю и швырнул в них дергающийся импульс ужаса, чтобы, когда я сделаюсь еще больше, их глаза вылезли из орбит, а нижняя челюсть отвисла.

Затем волевым усилием я погасил все тринадцать факелов, освещавших подземелье. Пиршественный зал мгновенно погрузился во тьму, но мои глаза мага не утратили зрения. Для меня комната была освещена серебристым призрачным светом.

Таким образом мне удалось избежать острых сабель врагов. Я был уже почти рядом с дверью, когда спиной почувствовал опасность. Это был убийца-шайкса. Он быстро пришел в сознание и, в отличие от других воинов, мог сопротивляться моей магии. Зажав в левой руке саблю, а в правой боевой топор, он бросился за мной вдогонку. Каждая клеточка его естества горела желанием меня уничтожить.

Будь у меня такая возможность, я бы остановил его, задействовав минимальную силу. В бою обычно имеешь выбор из нескольких видов обороны. Но его ярость, его решимость убить меня были столь велики, что у меня оставался только один шанс, и я был вынужден использовать его для спасения собственной шкуры.

От первого удара его сабли я увернулся, однако понял: от второго мне не уйти. Шайкса уже занес боевой топор, намереваясь отрубить мне голову. Не оставалось ничего другого, как вогнать клинок прямо ему в сердце. Удар оказался точен – топор выпал из его руки, а в следующее мгновение на пол рухнуло и само мертвое тело.

Эта победа спасла мне жизнь, но навсегда изменила ее. Убив Верховного мага, я стал изгоем в глазах Триумвирата, а умертвив шайксу, навлек на свою голову гнев всего его клана. Его собратья по кровавому ремеслу постараются отомстить за его смерть. Они будут преследовать меня во всех уголках мира и не успокоятся, пока не убьют.