Белая как снег - Самюэль Бьорк

Миа ее еле расслышала.

– Говорят, что она одна из новеньких. Кто путешествует.

– Путешествует? Что это значит?

Полли вдруг вздрогнула: на площади начались какие-то беспорядки, оттуда доносились громкие споры и стук подошв по асфальту, там что-то мигало.

Стало явно небезопасно.

Наркоманы на площади посмотрели на Полли с Мией.

Эй, Полли, ты что там делаешь?

– Маркус Скуг, – пробормотала девушка и, склонив голову, еще плотнее завернулась в кардиган, после чего побежала в темноту и исчезла.

Что?

Миа почувствовала, как закипает от ярости. Пришлось отвернуться от вопросительных взглядов, чтобы наркоманы поняли, что она их не тронет.

Маркус Скуг.

Маркус мать его Скуг.

У Мии выступила пена вокруг рта, когда она ушла с площади и, тяжело дыша, остановилась у входа в торговый центр «Бюпортен», пытаясь успокоиться.

Спокойно, Миа.

Не злись.

Пусть тебе и хочется его убить.

Пусть он и заслуживает сгореть в аду.

Сигрид этим не поможешь, верно?

Сняв капюшон, Миа сделала глубокий вдох.

Вдруг на нее навалилась такая усталость.

Она почувствовала упадок сил.

Хотя только недавно проснулась.

Мимо нее проехала машина с открытыми окнами, в которой молодежь, размахивающая бутылками, подвывала музыке из динамиков. Деревенские приехали в Осло потусить вечером. Услышав, что играет у них в машине, Миа вдруг словила флешбек.

Weezer.

Музыкальная гик-группа из Калифорнии. Сигрид тогда так настаивала, чтобы Миа послушала их.

Тогда она впервые задумалась: тут что-то не так.

Милая Сигрид.

Которая слушает Селин Дион и Уитни Хьюстон.

У которой на стене постеры Backstreet Boys и NSYNC.

– Послушай, Миа, классная музыка, да?

Это было летним вечером в саду в Осгорстранне. Тогда они еще были вместе. Мама с папой уехали, и весь дом был предоставлен девочкам. Вечеринка сестер. Шампанское, клубника и розовый рыбный суп, который любила готовить Сигрид. На вкус – не лучший в мире, но он всегда был на столе.

Машина с вопящими людьми исчезла на Фред Ульсенсгате, а музыка так и осталась звучать в ушах Мии.

Weezer.

В саду под светом фонарей.

Тогда Сигрид впервые рассказала о нем.

О Маркусе Скуге.

Что она влюбилась.

В музыканта из Хортена.

И Миа должна пообещать ничего не рассказывать маме с папой, потому что он им не понравится.

Потому что он другой.

Потому что у него трудная жизнь.

Но скоро все наладится.

Потому что Сигрид обещала помочь ему.

Он столько всего знает.

Он такой глубокий человек.

Вот, например, эта музыка.

Разве не крутая?

Смотри, это их логотип…

Сигрид в белом платье босиком танцевала на теплой траве, улыбаясь так, как Миа никогда раньше не видела, словно мыслями она была не здесь, такая счастливая, скрестив пальцы в форме буквы «W».

Weezer.

Чертов Маркус Скуг.

Сукин сын.

Торчок сраный.

Все это из-за него.

Накинув капюшон на голову, Миа тяжелым шагом пошла к светофору и уже собиралась нажать на кнопку, как вдруг ее осенило.

Твою мать…

Дрожа, она достала визитку с телефоном из заднего кармана джинсов и дрожащими пальцами набрала номер.

– Мунк слушает.

– Кажется, я знаю.

– Кто это?

– Миа. Миа Крюгер. Мне кажется, я поняла, что пропустила.

– Так-так?

– Гипс. Его гипс. Он же сломал руку, да?

– Ну да…

– Он подписался на нем.

– Кто?

– Преступник. Он его подписал.

– Как?..

– Все остальные надписи – имена целиком, – продолжила Миа. – Но не его имя. Только одна буква. Сами посмотрите. Какая же я дура, что сразу не поняла.

– Давай обсудим это завтра? – У Мунка был сонный голос. – У нас общий бриф в девять. Ты придешь?

– Я подумаю.

– О’кей, хорошо.

Улыбнувшись про себя, Миа убрала телефон в рюкзак, и тут на светофоре загорелся зеленый свет.

2

11

Двенадцатилетняя Лидия Клеменс сидела на корточках в маленькой рощице, крепко держа лук с натянутой тетивой, и думала, как грустно, что скоро наступит конец света. Что вся красота вокруг исчезнет. Цветущая перелеска около пня. Пасущиеся на болоте косули. Зеленые листочки на большой березе, под которой она часто отдыхала, когда ходила на прогулки. Всего этого скоро не будет только потому, что злые люди уничтожают планету. Лидия точно не знала, когда это случится, но осталось недолго, ведь так сказал дедушка Вилли. Поэтому они и жили тут вдвоем, научившись обходиться без помощи других. Какая долгая и темная зима их ждет. Вечность. Все замерзшее, снег и холод. И все должны стараться изо всех сил заботиться о себе, пока матушка-земля не избавится от плохих людей – от тех, кто не печется ни о себе, ни о планете. Как жалко, что этот прекрасный мир скоро исчезнет. Особенно сейчас, когда только пришла весна.

Лидия насчитала четырнадцать видов весенних цветущих растений только по пути сюда. Желтый гусиный лук, орешник, мать-и-мачеха, ветреница дубравная, будра плющевидная, вороника черная, крокус, примула, селезеночник, вербная сережка, пушица влагалищная, маргаритка, волчье лыко, лютик-чистяк, яруточка сизоватая и осока гвоздичная. Ну и, конечно, перелеска – она самая красивая. Девочка обожала фиолетовый цвет, а перелеска как раз почти целиком фиолетовая, правда, только шесть лепестков, окружавшие многочисленные белые тычинки. Может, и не полностью фиолетовая, но прекрасная. У перелески, как и у всех цветов и растений, есть настоящее название, латинское, как называл его дедушка Вилли, когда вел для внучки уроки в их маленьком домике. Hepatica nobilis. Hepatica означало печень – большой орган, расположенный у человека внизу грудной клетки справа. Благодаря ему организм очищается. Листья перелески формой напоминают печень.

Дедушка Вилли также рассказывал Лидии про учение о сигнатурах, древнее верование в то, что похожее лечит похожее. Поскольку у перелески листья в форме печени, ими и лечили ее болезни. В лесу есть и другие растения с органами в названии, например, пустырник сердечный, почечный чай, горечавка легочная. Самое известное и ценное растение – мандрагора. Ее корень похож на человеческую фигуру, поэтому люди верили, что им можно излечить все что угодно, и до того, как они уничтожили народную медицину своими новыми технологиями, корни мандрагоры очень дорого стоили и им приписывали магическую силу.

Двое учителей, с которыми Лидия должна была говорить один раз в год, всегда смотрели на нее немного странно. Посетив в первый раз Лидию в их маленьком домике, они, выходя из него, покачали головами, и девочка случайно услышала их слова: Не может же ребенок жить в таком месте?

Дедушка Вилли тогда страшно рассердился, будто с цепи сорвался, когда она рассказала ему об услышанном и спросила, что такое организация по охране детей. Обычно он не злился.