Гремучий Коктейль - 2 - Харитон Байконурович Мамбурин

вас на тренировку без подобного договора, я тут же позвоню его отцу.

Приятно иметь номер директора корпорации. Вообще, разговорники очень напоминают обычные мобилы, в смысле кнопочные. Да, есть что-то от смартфона, то есть все клавиши и индикаторы проецируются магией, но в основном этот кусок дерева, металла и кости — просто телефон. Дорогая, кстати, игрушка. Платить надо не только месячную плату, но еще и за длительность каждой беседы…

— Я тебя ненавижу и, одновременно, благодарен, — пробурчал Константин, после того как испепелившие меня взглядами ходоки выскреблись из его палат, — Себя просто ненавижу… как я мог не увидеть… такое?

— Помнишь, друг мой, я говорил, что мир — это бордель? — захотелось мне поддеть приунывшего блондина, — Так вот, своим мечтам продаться мы все рады…

— Ты чего приперся? — злобно глянул на меня «продавшийся» блондин.

— Сказать, чтобы ты ко мне пока не совался, — честно признался я, — Кажется, я плюнул в суп императрице.

— К-к-к-какой? — заикаясь, выдавил мой приятель, демонстрируя свой талант менять цвет кожного покрова на мертвенно-бледный.

— Русской, — пожал плечами я, — Она ближе всех была. В общем, тебе рядом со мной сейчас уже совсем в щи небезопасно. Так-то я накидаю тебе график тренировок, Пиату просто пришли сегодня вечером. Но пока нам лучше даже поссориться. С битьем посуды, шумом и обидными жестами.

— Постой… погоди, Кейн. Ты же не шутишь, да? Ну конечно не шутишь! Как оно так вышло?!! Как?! — жизненные системы микроблондина включались одна за другой.

— Ну, Её императорское величество решило одарить меня княжеским титулом, а я отказался. Потом нахамил её фрейлине, немного поугрожал, в общем, слово за слово, х… по столу, разошлись как в море корабли, — разулыбался я, глядя на блондина. Нет, ну радует меня его эмоциональность. Меня бы даже в этом молодом теле инсульт бы трахнул от такого шквала эмоций, корежащих мимику, а Костя ничего, живой…

— Рассказывай всё по порядку! — взвыл слегка отошедший от новостей блондин, — Я желаю знать всё!

— Конечно, расскажу, — пообещал я, топая к кофейнику, — Тебе ж еще с Арией возиться, если у неё мозги включатся…

* * *

— Он всё глубже и глубже себя закапывает, — раздалось в тишине странной комнаты, разделенной на две ровных части, — А вы так и будете сидеть? Просто… смотреть?

— Да, — глубокий и чуть хрипловатый мужской голос вырвался из облаков дыма, укутывающих деревянный трон с очень высокой спинкой.

— Я не понимаю вас! — громко выкрикнула Фелиция Краммер дель Фиорра Вертадантос, вскакивая со своей любимой софы, — Я совсем не понимаю вас!

— Тебе это и не нужно, демон, — ответили ей, — Мы заключили договор, он исполняется.

Ей захотелось плакать. Сосед по комнате был невыносим. Оба! Что один, получивший новую жизнь и относящийся к ней чуть ли не как к вещи, что память лорда, живущая в нескольких метрах от неё! Они оба ни во что её не ставили!

Прямо как… книга. Лежащий на своем ложе зверь, почти пробудившийся от действий этого дурного Кейна. Гримуар Горизонта тысячи бед, ха! Это название дали зловещему тому Сильверхеймы, маскируя те, подлинные, что несла на себе тюрьма Фелиции.

— Нет никакого смысла тебе объяснять то, что ты не сможешь понять, демон, — внезапно раздались размеренные слова лорда Алистера Эмберхарта, — Ты слышала мою историю, что я рассказывал Кейну, но какие выводы ты сделала? Не те, что надо. Он смог понять, а ты нет. Почему? Потому что он человек, а ты — нет. Более шестидесяти лет я прожил в мире, где каждый мой поступок, каждое действие, всё было режиссировано со стороны. Помнишь, каким был конец? Я получил свободу… быть собой. Но быть я тогда мог лишь одним способом. Свобода оказалась пшиком. Такая же судьба, кстати, постигла и моего знакомого демона. Мы оказались очень… схожи. Могущественны, влиятельны и… ограниченны во всем. Прямой путь, рельсы, до самого конца.

— Но здесь же вас ничего не сдерживает!! — почти взвизгнула Фелиция, прижимая руки к груди, — Вообще ничего! Вот она жизнь, подходите и берите! Просто посмотрите на него! Он губит все! Он рискует! Он дважды воззвал… к книге! Может и в третий раз, несмотря на то что мы ему рассказали!

— Может…, - в голосе мрачного верзилы послышался намек на удовлетворение, — Вот это и есть — свобода, демон. Та, которой у меня не было в прошлой жизни.

— Она не ваша, а его! — в голосе психующей девушки послышался намек на вызов.

— А он и есть я, — почти благодушно отрезал сидящий на троне румынских господарей человек, — Только будущий. Ты слишком цепляешься за свое существование, демон. Так, как будто у твоей жизни есть смысл или цель. Ничего подобного нет. Ты просто хочешь освободиться и удрать. Даже нет, не так. Ты хочешь освободиться, а затем служить мне. Наверняка ведь мечтала, что я, переродившись, вновь стану… кем-то вроде себя прежнего? Новые высоты, новая власть, а ты, верная слуга — подле. Но это только твои фантазии. Всегда так было.

Фелиция прикусила губку, обиженно отворачиваясь от того, к кому она пыталась пробиться уже почти двадцать лет. Он постоянно путал её с демонами, демонстрируя, как на деле относится к таким тварям, а она никак не могла убедить лорда Эмберхарта, что чрезвычайно далека от подобных существ. Хуже всего, он и не хотел быть убежденным. Его всё устраивало.

… даже то, что их носитель и хозяин, пребывая в столь опасной ситуации, легкомысленно о ней рассказывает глупому бесполезному блондину. У него тоже нет ни цели, ни смысла!

Чем они различаются?!

Глава 6

Дать обстоятельствам и людям загонять себя в угол — очень неправильная тактика. Ты сидишь, сжимаешься, готовишься к худшему, думая, что на самом деле делаешь нечто продуктивное, ну, к примеру, возводишь оборону, готовишься, мобилизуешься, да? А на деле нет, просто изводишь себя стрессом, который в конечном итог хоть и может активировать все твои силы на защиту, но… тебя же не просто так загоняют? Явно же не с целью поцеловать в лобик и дать конфету? То-то и оно.

— Приветствую, — скромно сказал я, садясь за барную стойку рядом с человеком. Вплотную, плечо о плечо… или лучше будет сказать «плечо о подмышку»? Не суть.

Человек на меня внимания не обратил. Он был пьян и очень печален. Бармен или некий замещающий его в этом полностью разгромленном месте человек — наоборот, трезв и встревожен. Вытаращился на меня в столь великом изумлении, что даже прекратил наливать, чем вызвал сначала недоумение, а потом гнев