Доверься мне - Кристен Каллихан

на следующем. Слишком мало пространства и Джон Блэквуд со своим непомерным эго занимает большую его часть.

Он облокачивается о стену напротив меня, небрежно скрестив ноги. Эта поза производит нежелательный эффект, выпячивая бугор между его ног. Я удерживаю взгляд на его лице, и он лениво смотрит на меня.

— Не могу перестать. Ты очаровательна как кнопка с розовыми щечками и всеми этими маленькими веснушками. Клянусь, у объекта моей первой влюбленности была кукла, похожая на тебя. Кажется, она звала ее Чаки.

Нельзя бить рок-звезду. Его тело, вероятно, застраховано.

— Ух, ты, я раньше никогда не слышала шутку про Чаки.

Он смеется.

— Мне говорили о моей уникальности.

— Уникальности в чем? — бормочу я прежде, чем подарить ему кроткую улыбку. — Ты же знаешь, как Чаки расправлялся с людьми, которые ему не нравились?

Джон наклоняет голову, рассматривая меня.

— Возможно, это мне стоит беспокоиться о возникновении проблем.

— Сон с одним открытым глазом может стать самым эффективным способом. — Я имитирую его позу, которая, к сожалению, не так сексуальна, когда ты низкого роста. — Ты явно знаком с призрачным владельцем квартиры, в которой я остановилась.

— Само собой, — соглашается он, все еще дерзко ухмыляясь.

— Это означает, что ты знаешь Стивенса и Хоун.

Губы Джона изгибаются.

— Да.

— Тогда почему ты не присматриваешь за животными?

Его улыбка слегка потухает.

— Стивенс меня не любит, — бормочет он, изучая свои ногти.

— Стивенс? Но он ласковый и хорошенький. Он точно любвеобильный, а не боец.

Джон пожимает мощными плечами.

Я внимательно слежу за ним.

— Должно быть, ты что-то сделал.

Он бросает на меня злобный взгляд.

— Я случайно наступил ему на хвост. Один раз!

Я не могу удержаться от ухмылки.

— А бедная Хоун? У маленькой золотой рыбки с тобой тоже счеты?

— Пока нет. Хотя, если честно, Хоун новичок. До нее была Локс. Но она сдохла. Внезапно, знаешь ли.

Лифт приезжает на наш этаж, и мы выходим к маленькому пространству между дверьми.

— Локс? — Голдилокс6. Я кривлюсь. — О боже, это плохо.

Джон посмеивается.

— Это лишь вершина айсберга, когда дело доходит до сумасшествия Киллиана.

Я останавливаюсь.

— Киллиана? Я присматриваю за животными Киллиана Джеймса?

Джон кривится.

— Дерьмо. Думаю, я не должен был говорить.

— Ух, ты. — Я смотрю на ключ в руке, а потом на дверь моей временной квартиры. — Теперь это обретает смысл.

Джон устало смотрит на меня.

— Ты же не собираешься теперь сделать это все странным?

— Я? Пфф. — Отмахиваюсь от него. — С чего бы мне волноваться из-за питомцев Киллиана Джеймса, если я даже не трепещу перед печально известным Джаксом Блэквудом?

Едва произнеся это, я жалею. Джон мгновенно сдувается, его челюсть сжимается.

Сожаление делает мой голос низким.

— Эй, я не имела в виду…

Он поднимает руку.

— Нет, все нормально. — Но выражение его лица холодное, взгляд зеленых глаз, когда-то пышущий жизнью, мертв. Он поворачивается к своей двери и быстро ее открывает. — Добро пожаловать в дом.

— Джон…

— Если тебе что-нибудь понадобится, не забудь позвонить Скотти.

И с этим он уходит, а я остаюсь в коридоре, опасаясь, что только что совершила ужаснейшую ошибку.

Глава 5

СТЕЛЛА

Стивенс занимает место на моих коленях и урчит. Его теплый, вибрирующий вес дарит комфорт, когда взяв телефон, набираю номер.

Рассеянно поглаживаю шелковистую шерстку и жду, каждый гудок усиливает мое возбуждение. Кот прижимается, словно пытаясь поднять мне настроение.

— Митчелл, — коротко отвечает мужчина.

Уверена, что он знает, кто звонит, но все равно представляюсь.

— Привет, Митчелл, это Стелла Грей.

Скрипит кресло и он прочищает горло.

— Мисс Грей, всегда рад слышать ваш голос.

— Да, спасибо, Митчелл. Я подумала… — Я облизнула губы. — У вас есть какая-то информация…

— Мисс Грей, — прерывает он с преувеличенным вздохом, — вы же знаете, что будь у меня что-то, я бы обязательно позвонил.

Сильнее сжимаю телефон.

— Да, понимаю. Я просто… хотела узнать…

— Знаю, — говорит он на этот раз мягче. — Прости, дитя. Твоего папу не так-то легко найти. Он использует прозвища, не платит налоги, живет полностью вне системы. Черт, я даже не до конца уверен, что его имя Гаррет Грей.

Я фыркаю, но это звучит как сдавленное рыдание.

— Наверное, нет. Но это единственное имя, которое я знаю.

— Слушай, я чувствую себя неправильно, продолжая брать у тебя деньги, когда все, чего достигаю — тупик.

Я тупо киваю, хоть и понимаю, что он не может меня видеть. Митчелл не первый, кого я нанимаю, чтобы найти отца. Но он, вероятно, станет последним.

Снова облизываю губы, обретая голос.

— Наверное, лучше будет взять перерыв. Спасибо за попытку.

— Я вас подвел, и мы оба это знаем, — ворчит он.

Я натянуто улыбаюсь.

— Это не ваша вина, что не можете его отыскать. Он посвятил свою жизнь тому, чтобы ускользать от людей.

— Рискну показаться бездушным, но, может, это к лучшему. Отец, убегающий от своего ребенка, не стоит поисков.

Несмотря на доброжелательное отношение Митчелла, зрение затуманивается горячими слезами, которые я тут же смаргиваю.

— Как же вы правы.

Я кладу трубку и прижимаю кота ближе. Из-за непролитых слез нос и веки покалывает и жжет. Чувствую себя дурой, разыскивающей отца, хотя чертовски уверена в том, что он не хочет быть найденным. Если бы хотел, то знает где меня найти. Или знал до моего переезда. А теперь?

Ну, он все еще смог бы меня найти, если бы попытался. Папа всегда хорошо умел заметать следы. Но он так и не удосужился вернуться.

Тихий смешок, больше похожий на всхлип вырывается наружу, и я зарываюсь лицом в гриву Стивенса, не обращая внимания на шерсть, щекочущую нос. Мне уже давно стоило отпустить это. Папа бросил меня. Пошел он. Он не заслуживает, чтобы я даже думала о нем. Но это не останавливает меня от траты слишком большой суммы на его поиски.

Я даже толком не понимаю, чего от него хочу. Шанса послать за то, что он меня бросил? Шанса спросить, почему я оказалась вещью разового пользования? Может, даже спросить, есть ли у него другая семья? У мамы не было.

Мама. Бывают дни, когда я с трудом вспоминаю ее лицо. От нее ничего не осталось. Ни фотографий, ни воспоминаний. К тому времени, как отец додумался упаковать ее вещи, разгневанный домовладелец уже выбросил все и нашу квартиру в Вашингтоне сдали. Я никогда не прощу отца за это.

Ужасает, что в моем сознании черты ее лица туманны. Я знаю, что у нее были светлые волосы, шелковистые и прохладные на