Цвет крыльев. Черный. - Надежда Сакаева

Нагнувшись к воде, он зачерпнул полную ладонь, с наслаждением ополоснув лицо и шею, даже не поморщившись от холода.

– И что предлагаешь?

– Чуть передохнем здесь, и полетим дальше в ночь. Чем быстрее мы найдем Смотрящего, тем будет лучше для всех.

– Но тогда нам придется ночевать в снегах. И это будет не особо приятно, – Крис опустился на поваленное бревно и вытянул вперед ноги.

– Дискомфорт мы сможем пережить, – фыркнул Дэймон.

– Нет, так не пойдет! Дискомфорт это одно дело, но ведь дальше на севере лететь будет гораздо проблематичнее. Снега, мороз и мокрые перья, не дающие нормально взлететь. Мы должны быть отдохнувшими, полными сил. Иначе свалимся где-нибудь в пурге и потеряем гораздо больше времени. Я тоже хочу поскорее его найти, но мы же должны оставаться разумными.

Дэймон промолчал, еще раз ополоснув лицо. Ледяная вода действовала освежающе, бодряще, снимая усталость, возвращая мыслям ясность.

– Хорошо, – он скрипнул зубами, – жаль это признавать, но, возможно, ты прав. Выступим с рассветом.

Свои крылья, в отличие от Криса, Дэймон втягивать не стал.

Слишком много сил он тратил теперь на то, чтобы потом вновь выпустить их. Поэтому, выбрав место где было побольше мха и поменьше колючих иголок, он лег на одно крыло, накрывшись вторым, словно одеялом. Спать он, конечно же, не собирался, а вот как следует отдохнуть – да.

Он прикрыл глаза. И перед ними тут же встало лицо Анжелы, которая никогда не покидала его мыслей. Нежное, обрамленное огненными кудрями лицо, ради которого он был готов на все.

Ему безумно повезло, что она так же неравнодушна к нему, что он смог добиться ее любви. И он ни за что в жизни не обманет ее ожиданий.

Рядом беспокойно завертелся Крис.

Безответная любовь – нелегкое испытание для Ангела. Все-таки в чем-то Люцифер был прав. Ангелы – рабы своих эмоций. Пока они придерживаются правил радость, счастье, любовь, прощение сладким опиумом вливается в их сердце, наполняя жизнь светлым наслаждением.

Но стоит им только отступить, и тут же, сметая преграды, словно разбушевавшаяся река плотину, из глубин поднимаются ненависть, гнев, ярость. И накрывают удушливой волной, раз за разом, мешая, отравляя существование, пока от света в душе не останется ни малейшей искры.

А отказ возлюбленного? Когда из тебя, еще живого, вырывают сердце, заменяя его куском колючего льда. И ты продолжаешь жить, служить свету. Но каждую секунду своей жизни ты помнишь того, кого полюбил. И раз за разом, минута за минутой и год за годом твое сердце разбивается на мельчайшие осколки.

Люди говорят, время лечит, но это вовсе не так. Ведь даже и через тысячи лет ты не перестанешь любить того одного, единственного, кого ты выбрал. И даже через тысячи лет тебе не будет менее больно. Эмоции не угаснут, не сгладятся, а будут продолжать выжигать твое сердце. И ты будешь помнить каждую минуту без возлюбленного. Просто не сможешь ничего забыть.

Иногда такие Ангелы уходят в Ангелы Смерти. Сладкое забытье бесчувствия и холодного рассудка кажется им куда предпочтительней, чем вечная тоска и, пусть даже светлая, грусть.

– Она не заслужила этого. Кто угодно, только не она, – голос Криса прозвучал из темноты, отвлекая Дэймона от его мрачных мыслей, – за всю свою жизнь она не сделала ничего дурного. Она просто не в состоянии причинить кому-то вред, или зло. Она такая светлая, самоотверженная, готовая на все ради своих близких и друзей. Она, как никто другой, достойна жизни.

– Да, но наверху решили совсем иначе, – горько усмехнулся Дэймон.

– Может они и не правы, но твои поступки...

– Вот только лекции мне читать сейчас не надо.

– Ты же знаешь, что происходит с Падшими. Ты знаешь, какую цену приходится платить.

– Я справлюсь.

– Все так говорят, но, в конце концов, ты станешь как Люцифер. Надменный, никого не любящий, без тени сомнения развязавший столь губительную и столь беспощадную войну.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ – Не сравнивай меня с ним. Люцифер пал от своей собственной гордыни. Вряд ли он любил хоть кого-то, кроме самого себя. Он был слишком эгоистичный, слишком своенравный.

– Своенравный, как и ты, – хмыкнул Крис, – и тоже первый, в своем роде.

– На этом все наше сходство заканчивается.

– Может. Но ты все равно не справишься с тьмой внутри. Никому еще не удалось справиться.

– Да что ты про это можешь знать, мистер Праведность, слишком покорный, чтобы сделать хоть что-то? Нет во мне никакой тьмы! – конечно, Дэймон лгал, ведь мрак уже пожирал его изнутри.

И Крис прекрасно знал, что он лжет.

– Ты можешь все отрицать, но ведь ты и сам знаешь правду. И однажды тьма поглотит тебя. Разве ты хочешь, чтобы она была этому свидетелем? Разве ты хочешь, чтобы она видела, как ты год за годом катишься вниз, в пропасть, откуда уже нет возврата? Разве ты хочешь, чтобы ее, такая чистая душа, гасла рядом с твоей, отравляясь твоей злобой?

– Этого никогда и ни за что не случится, – отрезал Дэймон, – я не допущу.

– Ты ведь можешь погубить ее.

– Никогда! Ради Анжелы я готов пойти совершенно на все. Она значит для меня куда больше, чем все остальное. Больше, чем моя жизнь, чем я сам. И уж ты прекрасно это знаешь.

– Да, я тоже люблю ее. И я верю, что сейчас ты думаешь именно так. Но я знал слишком много Ангелов, последовавших вниз за предметом своей любви. Все из них верили, что справятся и переборют себя. И ни один не смог остаться самим собой, – Крис печально вздохнул.

Несколько его хороших друзей упали, оставшись навечно внизу, и ему было бесконечно тяжело про это вспоминать, ведь они изменились столь сильно, что перестали быть Ангелами, отринули свет, что когда-то жил в них, и полностью отдались тьме. Это было мучительно.

– Я не такой, как они. И пока я успешно справляюсь.

– Ключевое слово здесь «пока». Не думаю, что ты сможешь держаться вечно. Однажды ты все равно сорвешься, и я просто не хочу, чтобы в этот момент она была с тобой рядом.

– Этого не произойдет и точка, – Дэймон замолк, давая понять, что разговор окончен.