Блюз осенней Ялты - Ирина Потанина

– Знаешь что… – осторожно начала она.

– Знаю, – твердо ответила Владислава.

– Ну и как он тебе? – Аня решила сделать разговор окончательно нелепым. Девушки рассмеялись.

– Глюк, милая, я же не имею ни малейшего права что-то тебе советовать на тему Дэна. Я очень боюсь испортить что-нибудь своими словами…

– Да нет, ничего и не надо говорить. Просто мне очень одиноко. С ним мне плохо, без него еще хуже… – Владислава вспомнила, какой счастливой выглядела Анька, когда у них с Дэном все ладилось, но промолчала, предоставляя подруге возможность выговориться, – Вообще не знаю как все строить дальше…

– А ты не строй, просто живи, отдайся собственным ощущениям и…

– А если они у меня все время меняются, эти ощущения?

– Ну, девушка, это вам надо прямиком к Алле Константиновне, лечащему врачу психиатрической клиники… А по поводу вашей последней ссоры. Ты б не обижалась на Дэна, понимаешь, если бы ты меня в таком истеричном состоянии видела, ты бы тоже скорую вызвала. Не знаю, что на меня тогда нашло…

– Да, в общем-то, не в тебе дело. Не было бы тебя, мы бы из-за чего-нибудь другого поругались. Я, видимо, вообще не приспособлена к жизни с кем-то.

– Значит ты инопланетянка, потому что человек – существо парное. Кстати, так уматно, ты сейчас говоришь прямо словами героини моего нового романа. Не возражаешь, если я с тебя полностью образ перепишу?

– Только этого мне еще и не хватало. А как меня там будут звать?

– Тоже мне главный вопрос, – Владислава фыркнула, – Звать тебя будут… Ну пусть Ольга, Оля Оголюк.

– Ой, фу-у, – Аня, играючи, нахмурилась, – какое дурацкое имя. Тебе не кажется, что сочетание «Ольга Оголюк» звучит как-то странно? Ладно, как хочешь. Тебе видней, конечно.

Стемнело, как всегда, неожиданно. Удаляющаяся набережная миллионами огней бросалась в объятия неспокойного моря. Чем дальше отъезжала кабинка от остающейся далеко под ногами освещенной части Ялты, тем ярче и громаднее становились звезды над головой.

– Теперь я знаю, куда переселяются души погасших лампочек, – прошептала Владислава и запрокинула голову вверх.

– Эх, Ладка, – Аня строгим взглядом художника следила за подругой, – Иногда я жалею, что ты у меня есть. Не будь тебя, мои шансы стать самой красивой женщиной в мире существенно увеличились бы.

Владислава изумленно глянула на подругу:

– Скажи, ты нарочно сегодня весь день говоришь мне именно то, что я собираюсь сказать тебе?

– Чего? – Анька смешно округлила и без того огромные глаза.

– Это я так, извини… В последнее время у меня действительно что-то не то с головой.

– Знаешь, мне кажется, ты льстишь себе. Ну, насчет последнего времени.

– Сама себе не польстишь, никто тебе не польстит.

Девушки засмеялись.

Музыканты «Эвереста» радостно приветствовали Анюту и Владиславу.

– Неужели! Не прошло и полгода! – маленький длинноволосый солист подбежал здороваться. Потом вдруг что-то вспомнил, посерьезнел, – Влада, прими мои…

Анька больно наступила ему на ногу, потом засмеялась и, угрожающе прошипев: «У нее все хорошо, понял?», потащила Владиславу к барной стойке. По дороге, ни на секунду не переставая щебетать, Аня рассказывала подруге все новости последних дней.

– Девушки, можно предложить Вам… – начал было заигрывать хорошо одетый одинокий джентельмен, но ему не дали договорить.

– Девчонки!– бармен всегда очень радовался появлению Ани с Владой, – Вот праздник, добрались до нас, наконец-то. Как приятно вас снова видеть. Кофе? Вина? Наслышан о твоей последней статье, Влада. Кстати, как твои многочисленные романы?

– В процессе, – рассеянно ответила Влада, в тайне наслаждаясь реакцией, произведенной последним вопросом бармена на так и не начавшего разговор джентельмена, – Вы прямо компрометируете меня в глазах общественности, господин бармен, – засмеялась девушка.

– Простите, чем? – здесь всегда было принято играться в светскость.

– Ну, что за вопрос такой: «Как твои многочисленные романы?». Не все ведь знают, что я литератор.

Аня прыснула, услышав вздох облегчения, раздавшийся с той стороны, где сидел одинокий джентельмен.

– А сейчас мы споем вам песню, написанную нашей гостьей, госпожой Раевской – солист решил исправиться. И вот уже до боли знакомые аккорды Владиной песни рассыпались по ночному кафе. Сначало тихо и вкрадчиво, потом резко и даже грубо ворвалась песня в этот осенний вечер. Она то ласкала, то хлестала фразами, не оставляя равнодушным никого. Многоточием прошелестели последние аккорды. «Спасибо», – Владислава тихо кивнула.

– Глюк, только не обижайся, я пойду… Мне нужно домой… Ты останься с ребятами, ладно?

Аня с тревогой взглянула на подругу и сразу все поняла. Только что прозвучала любимая песня Олега Раевского. Владислава вновь ощутила горечь утраты.

– Может, я с тобой?

– Ребята обидятся… Что это мы, как Золушки, внезапно исчезаем? Я в норме. Просто хочу пройтись домой сама.

– Ну, пока.

– Да, – Владислава окликнула подругу, – Чуть не забыла… У меня к тебе огромная просьба. Позвони Рае, а? Скажи, что у нас все нормально, узнай, как она… Просто, если я позвоню ей сама, она будет настаивать на моем приходе в гости. А мне теперь как-то не по себе в доме отца. Мне странно, что дом есть, а папы нет…

– Не переживай, я обязательно позвоню, – за время тесного общения с Владой Глюк уже стала «своим человеком» для родителей подруги и их друзей.

Колючие капельки зависшего в воздухе дождя вцеплялись в щеки девушки. Владислава, бледная и выжатая, бросила прощальный взгляд на удаляющийся «Эверест». Нет, спокойно слушать любимую песню отца Влада еще не могла. Доехав до набережной в кабинке подвесной дороги, Влада резко свернула на освещенную улочку, ведущую к дому. Девушка нервничала. Она ясно чувствовала, что кто-то следит за ней. Это ощущение пришло несколько дней назад. Возможно, разыгравшееся воображение… «Ладка, я боюсь, что тебе угрожает опасность», – вспомнились Владе слова Костика. Каждый из лениво прохаживающихся сейчас по уютной ялтинской улочке, мог оказаться преследователем. Неизвестности Владислава боялась больше всего, посему, на секунду задумавшись, свернула в ближайший подъезд.

«Черт, куда ее понесло! Домой же вроде шла…» – не выдержал наемный убийца и обреченно остановился возле подъездной двери. Нелепый задумавшийся прохожий на полном ходу врезался в резко остановившегося человека. «Чего под ногами путаешься? Пьяный, да?» – визгливо пробубнил прохожий. «Пристрелить его, что ль?» – зло подумал наемный убийца, но потом вспомнил, что безоружен, вежливо извинился и зашел в подъезд. Он и сам не понимал, почему ходит за Владиславой по пятам. Уже имевшейся у него информации о Владе вполне хватило бы, чтоб справиться с работой. Но что-то мешало киллеру прекратить слежку. « А вдруг она соберется и вообще куда-нибудь исчезнет. Никто мне тогда мои деньги не отдаст», – оправдывал он сам для себя собственные странности. Конечно же, подъезд оказался проходным. Уже собираясь выйти с черного хода, преследователь вдруг услышал спокойный голос Владиславы: