Любовь по расчету - Элизабет Чедвик (Англия)

Теперь ее загнали к скале, она, ощетинясь, следила за происходящим, готовая растоптать любо го, кто осмелится приблизиться.

Гайон осадил коня и соскочил на землю.

Главный егерь бросил специальное копье, Гай он поймал его на лету. Оружие имело внушительный вид — огромный острый конец, затем большой крест, чтобы раненый кабан, свирепеющий от боли, не мог броситься на охотника и растерзать его.

Одна из гончих неосторожно подбежала к плечу кабана и тут же была отброшена под ноги приближавшейся своре, огласив воздух диким визгом. Кади с лаем отскочила, ее учили охотиться на зайцев, а не на крупного зверя, но природная резвость спасла ее от смертельной атаки.

Люди стали осторожно приближаться к зверю, копья наготове, ножи отстегнуты, каждый мускул напряжен для прыжка, ибо невозможно угадать, кого кабаниха наметила для первой жертвы.

Напряжение было почти невыносимо. Зверь бил задними ногами, рыл носом землю, сверкая налитыми кровью глазами.

— Ну, давай, девочка, вперед, — бормотал Хью из Честера и облизывал губы. Кто-то присвистывал и махал копьем, пытаясь привлечь внимание. Ралф из Торнифорда вытер рукавом рот, Уолтер де Лейси оставался неподвижен, лицо побелело от напряжения, он метнул вызывающий взгляд на Гайона. Тот ответил таким же взглядом и пригнулся, держа копье наперевес. Затем издал низкий гортанный свист. Майлз немедленно подвинулся ближе к сыну, зная, что должно последовать, так как сам обучил Гайона этому приему, позаимствованному в Уэльсе.

Кабаниха выжидала, дрожа всем телом, опустив массивное рыло. Вдруг она издала угрожающий звук и сделала мощный прыжок в сторону Гайона и словно намеренно насадила огромное тело на копье. Гайон опустил рукоятку и старался упереть свободный конец в землю. Мышцы рук и плеч напряглись, он пытался удержать животное на копье, острие которого пронзило его грудь. Зверь содрогнулся, послышался треск дерева, когда туша подалась вперед. Копье слома лось, острые края разорвали рейтузы Гайона, кровавая полоса пересекла бедро. Кабан, испуская кровавую пену и рыча от боли, яростно набросился на Гайона, топча и бодая его, из груди животного торчал сломанный конец копья. Гайон нацелил обломок копья прямо в горло зверю. Острая боль пронзила руку. Охотничий нож Майлза вонзился в шею кабана почти одновременно с тем, как копье де Бека проткнуло ребра.

Наступила тишина, нарушаемая лишь повизгиванием собак. Кровь обагрила землю и снег. Старший егерь кнутом отгонял собак от еще бившегося в конвульсиях тела животного, лицо его стало почти серым. Он бросил взгляд на де Лейси, потом на Пемброка и отвел глаза. Те словно не замечали его.

— С вами все в порядке? — Хью из Честера участливо осмотрел рану Гайона.

Тот кивнул и улыбнулся, чтобы не доставить радость тем, кто очень хотел бы видеть его серьезно раненым или убитым, и натянул плащ на рану, пытаясь остановить кровь.

Де Бек осмотрел сломанный конец копья, поднялся, подошел к старшему егерю и сунул обломок ему под нос. Старший энергично затряс головой. Де Бек начал кричать. Арнулф из Пемброка встал между ними, пытаясь прекратить ссору. Гайон отодвинул его плечом.

— Перестаньте, — приказал он. — Дерево оказалось непрочным, это могло случиться с каждым из нас.

— Непрочным?… — возмутился де Бек, но, поймав взгляд хозяина, понял — тот сам понимает, что сломанное копье — далеко не случайность, а предательство. — Тьфу! — он сплюнул, отбросил обломок копья и вскочил в седло, бормоча проклятия.

— Милорд, я ничего не знаю, клянусь вам! — оправдывался старший егерь, дергая шеей, слов но уже чувствовал сдавливающую петлю.

— Перестань тараторить, приятель, лучше займись кабаном, — нетерпеливо произнес Гайон и отвернулся, понимая, что сейчас не время вести дознание, когда все на взводе и опьянены запахом крови.

Майлз подобрал обломок, посмотрел на линию слома, прищурился.

Гайон свистнул Кади следовать за ним и направился к лошади.

Юдифь сидела в рабочей комнате за прялкой и мечтала об одиночестве. Женская половина гостей надавала ей уйму всяческих советов, как добрых, так и таивших злой умысел, и засыпала вопросами интимного характера, из которых девушка заключила, что ничего не смыслит в этих делах и способна только смущаться и краснеть. Любопытству дам, не было конца, причем, одна из них, бывавшая при дворе, знала о женихе самые пикантные подробности, о которых лучше было бы помолчать. Однако, дама сочла своим долгом поведать о них молодой жене в самых неизысканных выражениях. Алисия бросала на рассказчицу гневные взгляды, Юдифь сидела с опущенными глазами и молила Бога, чтобы гости поскорее убрались из замка.

На лестнице раздались шаги, в комнате появился Гайон, положив конец злословию на свой счет. Дамы повскакали с мест и защебетали, но взгляд хозяина не смягчился.

— Леди, — произнес он и посмотрел на жену. Та поспешила подойти к нему. В его плаще застряли шипы и хвойные иглы, щеку пересекала кровавая царапина, рейтузы были разодраны.

— Милорд?

Он протянул правую руку, чтобы взять ее ладонь. Это выглядело странным, так как левая была ближе.

— Пожалуйста, помоги мне справиться с царапиной.

— Нога? — она не спускала глаз с дыры.

— Рука. Боюсь, понадобится заплесневелый хлеб, — его голос был еле слышен. Юдифь забеспокоилась.

— Идите в спальню. Я принесу все необходимое. Насколько могу судить, вы не желаете, чтобы они знали правду.

— Вот именно.

Губы Юдифи дрогнули.

— Вы пользуетесь незавидной репутацией, милорд.

— Их мысли намного порочнее моей репутации.

— Какие проблемы, милорд? — Алисия выступила вперед, готовая к атаке. Мало того, что он грубо обошелся ночью с ее дочерью — пятна на простыне и слезы девочки служили доказательством — так еще врывается в светелку, грязный, в разодранной одежде, и снова посягает на измученное тело жены, словно она для него — публичная девка. Мать горела негодованием и отвращением.

— Был бы признателен, леди, если бы вы ненадолго отвлеклись от своих обязанностей хозяйки и поднялись бы с дочерью наверх. Я все объясню.

Алисия не знала, что и подумать. Гайон отвесил ей учтивый поклон, бросил насмешливый взгляд на остальных и вышел, ведя за собой жену.

Алисия придумала благовидный предлог и последовала за молодыми.

Юдифь приподняла пропитанный кровью рукав. Гайон стиснул зубы от боли и поморщился.

— Кабан? — Юдифь рассматривала рваную рану. До кости та не дошла, но была достаточно глубока. Одной перевязкой здесь не обойтись. — Придется ее зашить, — заключила девушка.

Гайон вздрогнул.

— По крайней мере, смогу убедиться, на что ты способна, — он кисло улыбнулся, видя, как жена смачивает кусок ткани в неприятно пахнущей жидкости — настойке из сосновых игл.