Одна против целого мира - Ольга Оболенская

Марианна вдруг ощутила, как возникла внутри нее сильная и горячая волна. Вот оно то, что так ей было нужно. Теперь он в ее руках. Но внешне она постаралась сохранять полное спокойствие.

– Если вы готовы дать мне такое поручение, разумеется, я постараюсь выполнить его максимально хорошо.

– А я в этом нисколько не сомневаюсь. От этого в немалой степени зависит будущее компании. Если вы согласны, тогда завтра мы с вами обсудим все технические детали. А теперь не смею больше задерживать.

Марианна вышла из здания офиса и быстро направилась по улице. Неожиданно овладевшая ею в кабинете Сакурова эйфория потухла. И сейчас она испытывала не совсем понятные ей ощущения. Она поймала себя на том, что вовсе не испытывает восторга от того, что собирается обмануть доверие Сакурова. Чтобы справиться с этими чувствами, она вызвала в воображении образ брата. Этот человек виновен в его гибели. И потому она не должна испытывать никакой вины по отношению к нему. Ей сразу стало легче, тяжесть в груди растворилась. И она уже спокойно и уверенно шла по улице.

Сверкая натертыми до блеска боками, серебристый «Мерседес» неторопливо катил по узеньким извилистым улицам горного селения. Чувствовалось, что сидящий за рулем мужчина едет по этой дороге впервые. Глаза его скрывали темные очки, из-за которых он зорко всматривался в номера домов, попадающихся ему навстречу. Временами он бросал взгляд на схему поселка, лежащую на соседнем сиденье, и сверял ее данные с тем, что открывалось его взору.

Наконец, он уверенно притормозил перед большим двухэтажным домом с покрытой красной черепицей крышей. Несколько минут мужчина оставался в машине и с интересом смотрел на дом. От его цепкого взгляда не укрылось ничего. Дом был явно необитаем. С задвинутыми шторами, с террасой, засыпанной плотным ковром осенних листьев, которые давно никто не убирал, дом выглядел угрюмо и одиноко.

– Совсем как брошенный хозяином пес, – усмехнулся мужчина и решительно вышел из машины. Твердым размашистым шагом он направился к соседнему дому и громко постучал в ворота. За оградой тут же громким лаем зашлась собака. Огромная овчарка, бегающая по всему участку без привязи, подбежала к воротам и, злобно рыча и лая, начала истерично бесноваться за забором. Овчарка билась могучим телом о калитку, просовывала морду в свободный проем между землей и забором и пыталась дотянуться до незнакомца. Мужчина еще раз стукнул кулаком в калитку и на всякий случай отступил подальше от ограды. Наконец, к своему облегчению, он уловил какое-то движение по ту сторону забора. Послышались громкий стук распахнувшейся двери дома, торопливые шаги за забором и крик хозяйки. Женщина за оградой прикрикнула зычным голосом на псину, которая в то же мгновение затихла, как будто ее и не было.

Калитка приоткрылась, в образовавшийся узенький проем просунулась женская голова и с удивлением уставилась на непрошеного гостя.

– Вам кого? – спросила женщина, настороженно вглядываясь в лицо незнакомца из-под приставленной ко лбу натруженной ладони. В лицо ей било ласковое осеннее солнце, безжалостно обнажая глубокие морщины на обветренном, потемневшем от солнца лице и тонкие серебристые пряди в когда-то черных как смоль волосах.

– Вас. – Мужчина снял очки и обезоруживающе улыбнулся.

– Я вас не знаю. Вы не из нашего поселка. – Женщина подозрительно смотрела на него из-под руки.

– Верно. – Мужчина снова широко улыбнулся. – Но я очень хочу поселиться в вашем замечательном месте. Здесь такая природа! А воздух можно пить как вино и запросто опьянеть.

– Что правда, то правда. – Женщина первый раз слегка улыбнулась и, осмелев, шагнула из-за калитки на улицу.

– Вы не знаете, здесь никто не продает дом? – спросил мужчина.

– Не знаю, – качнула головой женщина. – У нас никто никогда не продавал дома. Все жители нашего поселка рождались тут и умирали здесь же. Хотя нынче появилась новая мода – молодежь стала подаваться в города, но в домах остаются старики. Поэтому вряд ли вам удастся купить дом в наших местах.

– А дом ваших соседей? В нем как будто никто не живет? – Мужчина кивнул в сторону дома с красной черепицей.

– Ах, этот. – Глаза женщины приняли страдальческое выражение. – В этом доме жили славные люди. Когда-то давно я знала жену хозяина этого дома, но она умерла совсем молодой. Оставила на руках своего убитого горем мужа двоих малюток…

– А теперь эти малютки, наверное, уже давно нянчат своих малюток, – понимающе улыбнулся мужчина. – Ну, что ж, значит, в этом доме теперь обитает большая семья и мне, похоже, и правда не удастся купить дом в вашем селении.

– Не знаю… – неуверенно произнесла женщина. – В этом доме и на самом деле сейчас никто не живет. Но у него есть хозяйка, и она недавно приезжала. Вам бы с ней поговорить по поводу покупки дома. Может, она его и продаст, кто знает, – махнула рукой женщина.

– Но ведь она, наверное, не единственная хозяйка этого дома? – Мужчина вопросительно уставился на свою собеседницу.

– Бедная Мириам. – Женщина с сокрушением покачала головой. – Совсем еще девочка, а такое на нее свалилось горе, сначала похоронила брата, потом отца. Отца-то она еще живым успела повидать, он умер у нее на руках. А вот на похороны брата она не успела. Мы потом вместе ходили на его могилку. Как она убивалась, как плакала, бедная девочка… Такое горе, такое горе.

На глаза женщины навернулись слезы.

– Значит, Мириам теперь единственная хозяйка этого дома? – уточнил мужчина.

– Получается, так. Вы бы разыскали ее. Может, она и продаст вам дом, кто знает, – вздохнула женщина.

– Хорошо, я так и сделаю, и, возможно, скоро мы станем с вами соседями. – Мужчина улыбнулся.

Женщина неопределенно пожала плечами и замолчала.

– Благодарю вас, за то, что уделили мне несколько минут. – Мужчина надел очки и быстрым шагом направился к машине.

Когда в клубах пыли машина скрылась за поворотом, женщина, как загипнотизированная, все еще продолжала стоять и смотреть на пыль, медленно оседающую на дорогу.

– Шеф, это я! Только что приехал и сразу звоню! – захлебывалась трубка грубым мужским басом.

– Да, уж слышу, что это ты, а не Александр Македонский. Давай докладывай по делу, не тяни резину.

– Так я и докладываю. А дело вырисовывается такое, что мамзель ваша актрисулечка еще та. Сара Бернар, блин! Возомнила! Только играть ей не на столичной сцене, а на подмостках любительских театров. – Трубка разразилась громким хохотом.

– Ну и… – угрожающе зашипела в ответ другая трубка.

Смеющийся сразу осекся, и в голосе его послышались серьезные интонации.

– Докладываю. Выяснил совершенно точно. Девчонка знает, где сейчас пребывает ее братец. Хотя я думаю, что не до конца. Она небось полагает, что он сейчас в раю, вместе с херувимами хороводы водит. Ей и в голову не приходит, что ее разлюбезный братец, скорее всего, сейчас раскаленные сковородки лижет, за то, что хотел разболтать о том, о чем ему не положено. – Говорящий снова громко захохотал.