Горячая свадьба - Владимир Григорьевич Колычев

class="p1">Хотел бы он хотя бы пару дней пробыть рядом с Лерой. Лежать бы с ней в мягкой постели, наслаждаясь теплом любимой женщины, и чтобы никакой возможности двигаться, и чтобы никаких дел.

— И не надо… Ты надолго?

Лера потихоньку возвращалась в реальность, кое-чем отличающуюся от волшебных сновидений. Не мог Родион оставаться у нее надолго, у него дела, и она должна ехать на работу. Хочешь не хочешь, а надо.

— Да на пару дней всего. Завтра к вечеру уеду, послезавтра уже на службу.

— Ты смотри, там, не увольняйся… У вас там есть больница?

— Амбулатория, — сказал Родион. — Больница в райцентре, восемь километров по прямой. А что?

— Да не могу я здесь без тебя. Брошу все, уеду к тебе. Может, Варшавин уже успокоился?

Родион кивнул. Время у него есть, выход на Варшавина тоже, почему бы не поговорить с этим подонком? Он ведь трусоват, этот мажор, за папу все прячется, за закон. А ведь Родион может преступить через закон, и тогда Варшавину несдобровать.

Не жарко в Москве, хотя и солнечно с утра, но сплит-систему врубать совсем не обязательно. А кабинет начальника отделения охлаждается: оперативно-разыскная часть, где не так давно служил Родион, оборудована по высшему разряду. И экспертно-криминалистическая лаборатория оснащена по последнему слову техники. Дактилоскопию провели в два счета, с баллистической экспертизой немного посложней, но и ее долго ждать не придется.

— Интересно, если тебя на Северный полюс отправить, ты и там криминал найдешь? — усмехнулся Миша Сысоев.

Интеллигентного вида, всегда хорошо одетый, но внутри он крепок. Сильный у парня характер, волевой, хватка железная, и умом его природа не обделила. Они вместе начинали службу с лейтенантских погон, в один год стали майорами. Даже на должность начальника отделения их выдвинули вместе, но высшая инстанция утвердила Родиона. И когда его снимали с должности, вопрос о новом начальнике даже не стоял.

— А чем не криминал? — спросил Родион. — Человек сменил фамилию, двадцать лет жил по липовым документам.

— Да нет, документы-то настоящие, — глядя в монитор компьютера и щелкая мышкой, качнул головой Сысоев. — Туманова — фамилия жены. Туманов твой взял фамилию жены.

— Не просто же так он под этой фамилией живет. Сбежал он от кого-то. Или от чего-то.

Экспертиза помогла идентифицировать личность подозреваемого. В девяносто седьмом году Полянин Алексей Данилович привлекался за незаконное ношение огнестрельного оружия, два месяца провел под следствием, дело в конце концов развалилось, он вышел на свободу. Но «пальчики» в картотеке остались. Не зря Родион положил глаз на бутылочку, в смятении чувств оставленную Тумановым в кабинете.

— И от кого-то, и от чего-то, — кивнул Сысоев, не отрывая глаз от монитора. — В девяносто восьмом дернул бандитский общак… Так, по сведениям информатора, — прочитал он.

— Мы же не на суде, — усмехнулся Родион. — Достоверность сведений не обязательна. Человек двадцать лет жил в чужом краю, под чужой фамилией, надо понимать, что с ним что-то не чисто. А тут еще и бандитский общак…

— Считай, воровской… — медленно проговорил Сысоев. — Канарей, он ведь тесно с ворами был связан. Нам про него в академии рассказывали, осколок легендарной ореховской группировки.

— В академии, — повторил Фомин.

Не сталкивался он с Канареем, но слышал о нем. Погиб в самом конце девяностых, повторив печальную судьбу большинства ореховских бригадиров.

— Абакум может его знать, — оторвав взгляд от монитора компьютера, спокойно посмотрел на Родиона Сысоев.

— Канарея?

— И Полянина.

— Абакум, — кивнул Фомин.

Без надежных информаторов уголовный розыск подобен автомобилю с полуспущенными колесами. У каждого опера своя агентура, но выход на Абакума имел как Родион, так и Сысоев. Хотя от уголовного срока отмазывал его один только Родион, Миша тогда лежал в госпитале с огнестрельным ранением. Три года назад Абакум попал под статью за наркоту, его взяли с пакетом анаши в кармане, Родион тогда ужом вывернулся, чтобы отмазать столь ценного информатора. И надо сказать, овчинка стоила выделки, Абакум помог раскрыть два резонансных убийства, а это дорогого стоило.

Абакум в криминале давно, с девяностых, личность темная, в общении, мягко говоря, малоприятная. Но все и про всех знает, этим и ценен. Он, скорее всего, в курсе изменений, которые произошли в личной жизни Родиона, может и к черту его послать, а если совсем будет не в духе, то и убить может. Наверное, не стоит к нему соваться. Ну дернул Туманов общак, ну сбежал, ну начал новую жизнь, и что? Он же землю пашет, а не наркотой приторговывает, как тот же Абакум. Пусть живет себе.

На столе у Сысоева зазвонил телефон. Миша поднял трубку, отозвался и, слушая собеседника, выразительно посмотрел на Родиона.

— Дело принимает интересный оборот, — в раздумье проговорил он, положив трубку. — Вспоминай, тринадцатый год, убийство гражданина Зацепина.

— Сначала убили его собаку, — подхватил Родион.

Банкир Зацепин жил в своем особняке, в доме хранилась крупная сумма, грабители, судя по всему, об этом знали. Сработали они профессионально и предельно жестко. Ночью, отключив камеры видеонаблюдения и сигнализацию, проникли во двор, точным выстрелом уложили собаку, взломали входную дверь. В Зацепина стрелять не стали, его всего лишь связали, заклеив ему рот скотчем, но мужчина до утра не дожил, умер от сердечного приступа. Видимо, слишком уж крупную сумму денег унесли преступники, сердце и не выдержало такой потери.

А собаку застрелили из пистолета сорок четвертого калибра. Гильзу на месте преступления найти не удалось, отсюда возникла версия, что стреляли из револьвера. Это мог быть и «Магнум», и «Кольт», и «Смит энд Вессон».

— Убили собаку и в твоем случае. Из одного и того же ствола, — одними губами улыбнулся Сысоев.

— Скорее всего, пистолет «Дезерт Игл», — усмехнулся Родион.

Если «ПМ» называют «мухобойкой», то «Дезерт Игл», пожалуй, можно переименовать в «собакоруба».

— А убийство-то мы не раскрыли… — проговорил Сысоев, в раздумье растягивая слова.

— Так и убийства не было, — скривил губы Родион.

Начальство тогда выкрутилось из ситуации, дело подвели под ограбление, а смерть потерпевшего списали на естественные причины. Но дело-то все равно числилось, так сказать, в плохих активах. Хоть вместо убийства переквалифицировали в ограбление, но все равно «глухарь».

— И у тебя там, в станице, не было убийства, — сказал Сысоев. — Пока.

— Ищут Туманова. Возможно, те самые люди, которые ограбили Зацепина.

— На Коваля было подозрение.

— Так больше и некому.

Коваль — не просто легенда криминального мира, ему завидовали, ему стремились подражать уголовники Советского Союза и нынешней России. В деле он сорок или даже больше лет, в семидесятых и восьмидесятых выслеживал и грабил цеховиков. Работал редко, но по-крупному, и ни разу не попался.