Последняя Пасха императора - Александр Бушков

Нервы у него были не железные, а риск – огромный…

Он с животной радостью отметил, что этим придуркам изглухомани наверняка не знакомы свеженькие городские технические новинки. Дело втом, что в руке у него чернела безобиднейшая игрушка – пугач, заряжавшийсякапсюлями от охотничьих патронов, не способный причинить вред даже инфузории. Тольков прошлой жизни эта штука была настоящим наганом. Превеликое множество их донедавнего момента хранилось на армейских складах, а потом какие-то рачительныедеятели додумались пустить старые запасы в продажу, переделав заводским образомпод газовый патрон, под резиновые пули или просто в безобидные пугачи,продававшиеся каждому желающему. Самый настоящий наган сорок третьего годавыпуска, разве что в дуло качественная заглушка вбита, в гнезда барабанавставлены втулки под капсюли – да еще, как уверяет Фельдмаршал, сбитасоосность. Но по виду – стопроцентный боевой наган прежнего времени, дажеопытные люди поначалу обманывались…

– А попадешься потом? – с ласковой угрозойпоинтересовался Татарин.

– Ну, давай прикинем… – сказал Смолинраздумчиво. – Четыре выстрела – это быстро. Пальчиков моих в хате неосталось, разве что на этом… – он кивнул на кучку новодельных«раритетов». – Но я их быстренько по карманам распихаю… Время летнее,август на дворе, народишко кто по грибы подался, кто с работы не вернулся, ктоводку глушит… А выскочить мне и из хаты, и из подъезда – три секунды. Вид уменя приличный и располагающий, пока кто-то обеспокоится, я буду далеко. Мневсего-то от подъезда отойти – и докажите потом… При самом лучшем раскладе вастут найдут только к ночи… если вообще обратят внимание. Провинция, мало ли чтогрохочет, может, это у Кольки гвозди забивали или там спьяну утюгами кидались…Вы ж местные, ребятки, лучше меня знаете, как тут у вас обстоит с любопытными…Ну кому в голову придет в хату ломиться, заслышав хлопки? Плюнут и на другойбок повернутся… Или ты, Татарин, в самом деле веришь, что уже через полминутыодин сосед начнет ноль-два набирать, а полдюжины других в хату бросятся? Нет,серьезно? Объясни мне, если я неправильно все рассчитал…

Татарин угрюмо молчал.

– Ты меня матерни, легче станет, – серьезно сказалСмолин. – Только не теми словами, за которые… ну, да ты знаешь, не пальцемделан.

Материть его Татарин не стал – только оскалился еще больше исообщил:

– Я тебя потом поищу, Червонец… Лады?

– Не советую, – сказал Смолин. – Я кусачий.

– Вот и поглядим, у кого прикус ловчее.

– Дело, конечно, твое… – молвил Смолин. –Ладно, я пожалуй, пошел…

Держа наган так, чтобы чей-нибудь зоркий глаз не угляделрезультатов переделки, способных прояснить истинное положение дел, Смолин постеночке, по стеночке добрался до двери. Спина намокла так, словно ему зашиворот плеснули добрую кружку воды.

Стоя в прихожей, он покосился на замок, в котором торчалключ. Положительно, ему сегодня везло – как и все здесь, замок оказалсястаринной системы, которую без ключа хрен откроешь изнутри. Где-то у хозяина,конечно, есть запасной, но на его поиски потребуется время, а если учесть, чтовсе на нервах…

Точно рассчитав движения, Смолин отступил к двери, рывкомвыхватил ключ из скважины, распахнул дверь и выскочил на площадку. Левой рукойбыстро всадил ключ, повернул его дважды, дернул дверь. Убедившись, что заперее, что есть силы грохнул по ключу рукояткой нагана. Ключ сломался, та часть,за которую берутся пальцами, полетела на пол, а остальное намертво застряло взамке. Дверь уже дергали за ручку изнутри, что есть мочи, сгоряча, слышалисьнеразборчивые возбужденные голоса, кто-то (есть сильные подозрения, тупойверзила) со всей своей дурацкой силушки пнул дверь. Непонятно, чего он этимрассчитывал добиться, если дверь открывалась внутрь, – ну да что возьмешьс дурака…

С третьего этажа сигать не будут, не идиоты, мелькнуло уСмолина в голове. А дверь им так просто не одолеть, так что есть время в запасе– но мало, чертовски мало…

Он спрятал наган под мышку, тщательно застегнул ремешок и нацыпочках побежал вниз по лестнице, пахнущей кошками и подгорелой капустой.Следовало поторапливаться, ох, как поторапливаться…

Он не терял головы, не паниковал – скверно, конечно, новсякое бывало… Пока несся вниз, в голове зародился… нет, не то чтобы четкийплан, но все же некий набросок действий на ближайшее время. Ну, а там виднобудет. Главное сейчас – срубить хвост тяпкой…

Остановившись перед дверью подъезда, он глубоко вдохнул парураз (не паниковать!), пригладил волосы пятерней, поправил берет, носовымплатком быстренько вытер пот со лба. Одернул пиджак, поправил очки, едва несоскользнувшие с носа. Решил, что вид у него прежний – спокойного, интеллигентногочеловека, ни в каких сложностях не замешанного.

Еще раз вздохнув полной грудью, распахнул дверь, ожидаявсего на свете. Татарин мог и оставить у подъезда кого-то еще для пущейнадежности…

Нет, настолько далеко его предусмотрительность все же непростиралась. Ни одной живой души окрест, если не считать терпеливо сидевшей налавочке Инги. Завидев Смолина, она оживилась, лицо стало радостным… Моментальнооказавшись с ней рядом, Смолин крепко взял ее за руку и буквально поднял славочки, задыхающимся шепотом сообщил на ухо:

– Иди за мной, живенько и без вопросов… Живо!

И, не теряя времени, повел ее вдоль дома, под самыми окнамипервого этажа. Инга семенила за ним с растерянным и удивленным лицом, новопросов не задавала (молодец, зайка!). Смолин, шагая размашисто, все времястарался не сорваться на бег – заметит кто-нибудь, присмотрится, можетрассказать потом, как с заячьей прытью несся приличный на вид человек в очках иберете да еще красивую девушку за собой волок, такое запоминается…

Смолин свернул направо, за угол дома. Не колеблясь,направился к близкому лесу, увлекая за собой Ингу. Достигши первых елок (аможет, и пихт, не потрогав, не разберешь), свернул влево, и они метров сто вприличном темпе двигались в тенечке и прохладе. Потом Смолин свернул направо,они стали подниматься вверх, наискосок по склону. Что-то оттягивало Смолинуправую руку – ах да, сумка с купленными у деда вещичками. Когда он успел ееподхватить с лавочки, не помнил. Рефлекс какой-то сработал.

Безмятежная тишина, чистейший воздух, насыщенный горьковатымароматом хвои, под ногами то и дело попадались серые корни, вылезшие наповерхность, нужно поглядывать, чтобы о них не споткнуться, сейчас в первуюочередь следует беречь ноги, подвернешь – пропадешь, нафиг.

Инга старательно пыхтела рядом, по-прежнему не задаваявопросов, Смолин даже умилился (умница все же!) – но только на краткиймиг. Для эмоций и чувств не было времени…

Оглядевшись, он остановился, прошел еще с десяток метров. Нувот, пожалуй, и наблюдательный пункт. Сквозь деревья отсюда открывается вид напустую улицу, автобусную остановку, старый кирпичный павильончик с дощатойкрышей, лишившейся за годы половины досок. Можно перевести дух, спокойноосмотреться, прикинуть то и это…