Том 3. Пьесы - Михаил Афанасьевич Булгаков

не я, еще вопрос — сидел бы он сейчас здесь живой или нет!

Студзинский. Совершенно верно, поручик. И мы вам очень признательны.

Елена (входит). Что это такое? В чем дело?

Студзинский. Не извольте беспокоиться, Елена Васильевна. Все будет спокойно. Я вам ручаюсь. Идите к себе.

Елена уходит.

Извинись, ты не имеешь никакого права.

Мышлаевский. Ну ладно, брось, Леонид! Я погорячился. Ведь такая обида!

Шервинский. Довольно странно...

Студзинский. Бросьте, совсем не до этого. (Садится к огню.)

Пауза.

Мышлаевский. Где Алеша с Николаем, в самом деле?

Студзинский. Я сам беспокоюсь, чего он там застрял?! Пять минут жду, а после этого пойду навстречу...

Пауза.

Мышлаевский. Обязательно. (Пауза.) Что ж, он, стало быть, при тебе ходу дал?

Шервинский. При мне, я был до последней минуты.

Мышлаевский. Замечательное зрелище, клянусь богом. Дорого бы дал, чтобы присутствовать при этом! Что ж ты не пришиб его как собаку?

Шервинский. Спасибо. Ты бы пошел и сам его пришиб!

Мышлаевский. Пришиб бы, будь спокоен. Что ж тебе, по крайней мере, сказали на прощанье?

Шервинский. Что ж, сказал. Обнял, поблагодарил за верную службу...

Мышлаевский. И прослезился?

Шервинский. Да, прослезился...

Лариосик. Прослезился. Скажите пожалуйста!

Мышлаевский. Уж не подарил ли чего-нибудь на прощанье? Например, золотой портсигар с монограммой?

Шервинский. Да, подарил портсигар.

Мышлаевский. Вишь, черт!.. Ты меня извини, Леонид, боюсь, что ты опять рассердишься. Человек ты, в сущности, неплохой, но есть у тебя странности...

Шервинский. Что ты хочешь этим сказать?

Мышлаевский. Да как бы выразиться... Тебе бы писателем быть... Фантазия у тебя богатая... Прослезился... Не хочется мне затруднять... Ну а если бы я сказал: покажи портсигар!

Шервинский молча показывает портсигар.

Студзинский. Ах, черт возьми!

Мышлаевский. Убил! Действительно, монограмма.

Шервинский. Капитан Мышлаевский, что нужно сказать?

В окно передней бросили снегом.

Мышлаевский. Сию минуту. При вас, господа, прошу у него извинения.

Лариосик. Я в жизни не видал такой красоты! Ого! Целый фунт, вероятно, весит?

Шервинский. Восемьдесят четыре золотника.

В окно бросили снегом.

Постойте, господа!

Встают.

Мышлаевский. Не люблю фокусов... Почему не через дверь?.. И где Алеша?.. (Вынимает револьвер.)

Студзинский. Черт возьми!.. А тут это барахло! (Схватывает амуницию, бросает под диван.)

Шервинский. Господа, вы поосторожнее с револьверами. Лучше выбросить. (Прячет портсигар за портьеру.)

Все идут к окну, осторожно заглядывают.

Студзинский. Ах, я себе простить не могу!

Мышлаевский. Что за дьявольщина!

Лариосик. Ах, боже мой! (Кинулся известить Елену.) Елена...

Мышлаевский. Куда ты, черт?.. С ума сошел!.. Да разве можно!.. (Зажал ему рот.)

Все выбегают. Пауза. Вносят Николку.

Тихонько, тихонько... Ленку, Ленку надо убрать куда-нибудь... Боже мой!.. Алеша-то где же? Убить меня мало. Кладите, кладите... прямо на пол... Снегом... Снегом...

Студзинский. Лучше бы на диван. Ищи рану, рану ищи...

Шервинский. Голова разбита!

Студзинский. Кровь в сапоге... Снимайте сапоги...

Шервинский. Давайте перенесем его... туда... Нельзя же на полу, в самом деле...

Мышлаевский. Невозможно. Застонет — Ленку напугаем. Кладите на диван!

Студзинский. Режь сапог!.. Режь сапог!..

Мышлаевский. У Алешки бинты в кабинете...

Волоките скорее сюда!

Шервинский и Лариосик убегают.

Йод, йод захватите! Господи боже мой, как он подвернулся? Что такое?.. Где Алеша?

Шервинский и Лариосик прибегают с йодом и бинтами.

Студзинский. Бинтуй, бинтуй голову... Осторожно!..

Лариосик. Он умирает?

Николка (приходя в себя). О!..

Мышлаевский. С ума сойти!.. Говори одно только слово: где Алеша?

Студзинский. Где Алексей Васильевич?

Николка. Господа...

Мышлаевский. Что?

Елена входит стремительно.

Леночка, ты не волнуйся. Упал он и головой ударился. Страшного ничего нет.

Елена. Да его ранили. Что ты говоришь?

Николка. Нет, Леночка, нет...

Елена. А где Алексей? Где Алексей? (Настойчиво.) Ты же с ним был. Отвечай одно слово — где Алексей?

Мышлаевский. Что же делать теперь?

Студзинский (Мышлаевскому). Этого не может быть. Не может...

Елена. Ты что же молчишь?

Николка. Леночка... Сейчас...

Елена. Не лги! Только не лги!

Мышлаевский делает знак Николке: «Молчи».

Студзинский. Елена Васильевна...

Шервинский. Лена, что вы...

Елена. Ну все понятно! Убили Алексея!

Мышлаевский. Что ты, что ты, Лена! Успокойся, что ты? С чего ты взяла?!

Елена. Ты посмотри на его лицо. Посмотри. Да что мне лицо. Я ведь чувствовала, еще когда он уходил, знала, что так кончится.

Студзинский (Николке). Говорите, что с ним?!

Шервинский. Лена, перестаньте... Дайте воды...

Елена. Ларион! Алешу убили! Ларион! Алешу убили! Позавчера вы с ним за столом сидели — помните? А его убили.

Лариосик. Елена Васильевна, миленькая...

Шервинский. Лена, Лена!..

Елена. А вы?! Старшие офицеры! Старшие офицеры! Все пришли, а командира убили?!

Мышлаевский. Лена, пожалей нас, что ты говоришь. Мы все исполняли его приказание. Все. Пойми, он приказал провожать юнкеров.

Студзинский. Нет, она совершенно права! Я кругом виноват! Нельзя было его оставить! Ладно! Я старший офицер, и я свою ошибку поправлю! (Хочет уйти.)

Мышлаевский. Куда? Нет, стой! Нет, стой!

Студзинский. Убери руки!

Мышлаевский. Ну нет! Что ж, я один останусь? Я один! Ты ни в чем ровно не виноват! Ни в чем! Я его видел последний, предупреждал и все исполнил. Лена!

Студзинский. Капитан Мышлаевский, сию минуту выпустите меня!

Мышлаевский. Отдай револьвер! Шервинский.

Шервинский. Вы не имеете права! Вы что, еще хуже сделать хотите? Вы не имеете права! (Держит Студзинского.)

Мышлаевский. Лена, прикажи ему! Все из-за твоих слов. Возьми у него револьвер!

Елена. Я от горя сказала. У меня помутилось в голове. Отдайте револьвер!

Студзинский (истерически). Никто не смеет меня упрекать! Никто! Никто! Все приказания полковника Турбина я исполнил!

Елена. Никто! Никто! Я обезумела! (Бросает револьвер.)

Мышлаевский. Николка, говори... Лена, будь мужественна. Мы его найдем... Говори начистоту...

Николка. Убили командира.

Елена падает в обморок.

Занавес

Акт четвертый

Через два месяца. Крещенский сочельник 19-го года. Квартира освещена. Елена и Лариосик убирают елку.

Лариосик (на лесенке). Я полагаю, что эта звезда... (Таинственно прислушался.) Нет, это мне послышалось... Глубокоуважаемая и дорогая Елена Васильевна, уверяю вас, это конец. Они взяли город.

Елена. Не спешите, Лариосик, ничего еще не известно.

Лариосик. Верный признак — стрельбы нет. Откровенно вам признаюсь, Елена Васильевна, мне страшно надоела стрельба за эти два месяца. Я не люблю.

Елена. Я разделяю ваш вкус. (Прислушалась.) Да нет...

Лариосик. Я полагаю, что эта звезда здесь будет очень уместна. Ах, господи, я свечи уронил...

Елена. Слезайте, Лариосик, а