Гостья на собственной свадьбе - Катрина Кадмор

– Нет. Я думала, со временем они свыкнутся с тем, что я больше не буду танцевать. Я посылала им открытки на дни рождения и Рождество, но конверты возвращались нераспечатанными.

– Почему они не хотят вас простить? Ведь это был несчастный случай.

Эмма подняла глаза к потолку, украшенному фреской восемнадцатого века, и покраснела.

– Потому что в тот вечер, когда я поскользнулась на ступенях ночного клуба, я выпила бокал вина. Родители решили, что я была пьяна, хотя это было не так. Они винили меня за то, что я предпочла развлекаться с друзьями вместо того, чтобы целиком сосредоточиться на балете.

Маттео не мог взять в толк, как эти люди могли оттолкнуть от себя родную дочь – свою плоть и кровь?

– Они должны были поставить на первое место ваше счастье, как обязаны поступать все родители. А что насчет ваших друзей? Они поддержали вас?

– Сначала они помогали мне. Но все они – профессиональные танцовщики, и со временем мы начали отдаляться друг от друга. Я видела, что они не хотят говорить в моем присутствии о балете, чтобы не причинять мне боль. А такие разговоры и в самом деле разрывали мне сердце.

Маттео почти физически ощутил печаль, переполняющую Эмму, и ему вдруг захотелось, чтобы они были знакомы и раньше, чтобы он смог помочь этой девушке, защитить ее от несправедливости.

Эмма закрыла глаза и поморщилась.

– Я жалею, что не могла противостоять родителям и бывшему жениху.

– Вы о чем?

Эмма подошла к креслу, в котором недавно сидела, и опустилась в него. Глядя куда-то за плечо Маттео, она пояснила:

– Родители очень любили меня. Я была их единственным ребенком. Они возлагали на меня такие большие надежды, и я всегда старалась их оправдывать. Но когда я успешно проходила очередной просмотр или выигрывала очередной конкурс, я знала, что по дороге домой они заведут разговор о следующем конкурсе, о дополнительных занятиях и о тех деньгах, что они откладывают на мое обучение в балетной школе.

– Это тяжело для ребенка – постоянно испытывать такое давление со стороны родителей.

– Наверное. Я так любила танцевать, но постоянно испытывала одиночество. Мне никогда не позволяли играть с друзьями. Когда соседские дети звали меня гулять на улицу, мама не пускала меня к ним. Я думала, что в балетной школе-интернате будет все по-другому. И я действительно завела там себе пару близких подруг. Но первые несколько лет я ужасно скучала по дому.

Эмма подалась вперед и крепко сжала колени.

– На нескольких просмотрах мама очень грубо отозвалась о других девочках, видя в них моих соперниц. Я пыталась урезонить ее, боясь, что услышат другие родители, но тщетно. Мне было так стыдно за нее! Девочки решили, что я такая же, как моя мама, и мне понадобилось немало времени, чтобы убедить их в обратном. Я никогда не прекословила родителям, потому что боялась: вдруг они отберут то, что я любила больше всего, – мои занятия балетом, перестанут их оплачивать.

Не поднимая глаз, Эмма еле заметно раскачивалась вперед и назад, рассматривая свои ноги.

– Для меня было чудом находиться на сцене. На репетициях и у балетного станка в классе я забывалась, целиком захваченная танцем. Даже когда мне бывало больно или тяжело, балет дарил счастье. Он был моей жизнью.

Эмма вскинула взгляд, сверкнувший гневом.

– Но если бы я тогда не боялась расстроить родителей, смело настаивала на своем, может, они не стали бы настолько одержимы моей карьерой в балете и не восприняли бы так болезненно ее крушение.

– Вы не должны винить себя за их реакцию на последствия несчастного случая.

Эмма посмотрела на Маттео, и в ее глазах читалось: «Вам не понять». Она вздохнула.

– И то же самое с моим бывшим женихом. Если бы я настояла на более длительной помолвке, его бедным родителям, очень милым людям, и так вынужденным страдать из-за того, что их сын оказался мошенником, не пришлось бы сейчас стыдиться из-за отмены свадьбы в самый последний момент. А ведь они пригласили на это торжество больше сотни своих друзей.

– Вы в этом не виноваты.

– Но ведь я вела себя так инертно, не желая раскачивать лодку, возражать своим родителям. Я не хотела спорить с женихом и отказывалась прислушаться к своим сомнениям насчет него. Разве я тоже не виновата в том, что все пошло не так? Мне надо было быть сильнее, не идти на компромиссы.

Маттео, не в силах слышать, как Эмма винит во всем себя, вскочил с кресла.

– Вы имели полное право мечтать о карьере в балете и о… – Спину прострелила резкая боль, сердце забилось так сильно, что стало трудно говорить. Маттео наклонил голову, тихо чертыхнулся и договорил: – И о семье. Нельзя осуждать вас за то, что вы стремились к этому.

Эмма равнодушно пожала плечами, и он отвернулся к окну, разглядывая облака, нависшие над черепичными крышами домов и над бесчисленными венецианскими церквями.

Много лет назад Маттео решил, что никогда не женится, чтобы вновь не подвергать сердце тревогам и боли. Так почему же разговор с Эммой о семье так его взволновал?

– Как бы то ни было, все уже в прошлом.

Маттео обернулся на эти слова, произнесенные резко и отчетливо, а Эмма продолжила:

– Теперь я всего лишь хочу сосредоточиться на том, чтобы стать по-настоящему независимой. Я устала вечно держать ответ перед другими людьми. Хочу достичь чего-то, чем могла бы гордиться.

– И для этого вы спорите со мной?

– Я не спорю, а лишь отстаиваю свою точку зрения, потому что вполне профессионально исполняю свои обязанности.

– На меня давить бесполезно.

– Вот и отлично. – Эмма встала. – Теперь, когда мы поняли друг друга, позвольте мне посоветовать несколько упражнений для вашей спины.

– Моей спины? – озадаченно переспросил Маттео.

Эмма окинула его взглядом.

– Она явно вас беспокоит. В чем причина?

– Прошлым летом я катался на яхте, и мне приходилось прилагать большие усилия, чтобы управлять парусами в бурном море. С тех пор спина время от времени побаливает.

– А что сказал вам доктор?

– Ничего. Мне все некогда сходить к нему по этому поводу.

Эмма укоризненно покачала головой.

Маттео выпрямился.

– Благодарю за заботу, но мне некогда заниматься собой – нужно в первую очередь думать о делах.

Она бросила на него взгляд, в котором горел вызов.

– Не пытайтесь увильнуть. Вы сами сказали, что сегодняшний вечер очень важен для вас. Я знаю, как сильно боль отвлекает, лишает энергии. Разрешите мне показать упражнения, которые, возможно, принесут вам облегчение. Чем меньше боль будет вас беспокоить на приеме, тем лучше у вас получится сосредоточиться на своем бизнесе.