Северный флот. Единственная правдивая история легендарной группы. Вещание из Судного дня - Денис Ступников

Александр Леонтьев:

Конечно, Мишку не вернешь. Но когда Лешка исполняет его песни, обертона брата проскальзывают в его голосе даже помимо его воли. Это ценно. Когда мы раз в год играем с ним концерты памяти Горшка, мне чисто по-человечески просто кайфово. Как-то максимально близко это получается к тому, чего хочется. К «Кукрыниксам» я всегда относился с большим пиететом, Лешку очень люблю, и дружить с ним буду всегда.

Александр Леонтьев:

Уже тогда Андрей Сергеевич Князев был недоволен и пытался ставить ультиматум, что мы эту песню играть не должны. Мотивация была такова: мы используем прощальные концерты как пиар для своего будущего коллектива. Тут остается только пожать плечами. Может быть, он в чем-то и прав, но суть-то в другом. Я эту песню писал не для того, чтобы подмазаться. Эмоции, которые в ней выражены, совершенно искренни. «Стрелы» хотелось играть на этих концертах, потому что песня идеально встраивалась в их канву.

С Князевым в этом туре было вообще много забавного. Многие помнят, что я последний тур играл в шапке. Мне было очень неудобно, но возникло желание играть в шапке. Закрывая историю «Короля и Шута», я сам для себя на энергетическом уровне подчеркивал, что шапка, символизировала то, что я здесь и сейчас просто дублирую какого-то другого человека. Стоял посреди сцены незадействованный микрофон для того, кто тут главный. На стойку падал луч света, который подчеркивал, что Миха незримо присутствует на сцене. Нам потом тогдашний техник Аркадий Савельев (который сейчас работает с Бутусовым) в диком бешенстве сказал, что на каком-то из этих больших концертов Князь вышел на сцену и первым делом этот микрофон убрал. Возможно, он недопонял, зачем это было нужно, хотя, на мой взгляд, все было довольно прозрачно. Я вообще не понял, что это было, и мы тогда этому значения не придали. Но маразм полнейший.

Александр Леонтьев:

Миха – поп-композитор в хорошем смысле слова: поп-музыка, фолк, в чем-то даже классицизм. У него была школа хорошей советской песни, ведь его отец и мать тоже пели, а он слушал хорошие и правильные пластинки. Но писать тяжелые песни он не мог. Поэтому несколько знаковых композиций, типа «Мертвого анархиста», были созданы при моем участии. Естественно, это не соавторство, а скорее содружество. Потому что играю я, например, какой-то риффак, а Миха под него поет. Получается «Мертвый анархист», «Инквизитор» или «Исповедь вампира». Даже строй, который мы использовали, тоже из хард-н-хэви – в панк-роке мало кто играет в пониженном строе. К тому же стиль мой не формировался самостоятельно, поскольку все эти годы я не писал музыку сам. Мне это просто было не нужно. Есть честное отношение, есть один-единственный коллектив. Никто из нас ни в каких сайд-проектах не участвовал, поэтому все лучшее, что могли, отдавали в эту группу. Каждый и без остатка.

Когда возник «Северный Флот», естественно, встал вопрос, что играть. Я решил на эту тему не париться и играть, что хочется. На раннем этапе существования «Северного Флота» для меня основополагающей темой стала песня «Рожденный убивать». Мы хотели сделать тяжеляк, записали его, и лично для меня он стал глотком свежего воздуха. Я хорошо помню одно из наших первых выступлений на фестивале в Питере. Перед нами «Бригадный подряд» исполнил детскую песню «Веточка зеленая», ее весь зал поет, всем хорошо. Тут же выходим мы и фигачим в конвульсиях «Рожденный убивать». Под рифф наш световик Дмитрий Райдугин мигает стробоскопами, и огромный ʺЮбилейныйʺ просто затихает. Люди смотрят и не понимают, что это было. Полный ад, очень странные ощущения. Еще смешнее и страннее спустя пять лет от тех же людей, которые тогда замерли в ʺЮбилейномʺ в оцепенении, не зная, как реагировать, выслушивать обвинения: «Новый альбом – попсня, а где вещи типа ʺРожденный убиватьʺ»?