Выжить. Терской фронт - Борис Громов

— Договорились, товарищ лейтенант! — шутливо козыряю ему, подражая американским воякам из кино.

Тот только ухмыляется и кивает в ответ. Забрав на проходной свои вещи и оружие, топаю по указанной мне Старосельцевым улице, которая и впрямь метров через сто приводит меня к основательному одноэтажному дому, обложенному диким камнем, с цокольным полуподвалом. Вход, что характерно, ведет именно в него. Над широкими деревянными дверями, распашными, будто в салунах из американских вестернов, только полноценного размера, висит не без таланта нарисованная вывеска. На ней — три здоровенные серые кавказские овчарки, мохнатые, с оскаленными огромными белоснежными клыками и купированными ушами-пенечками. Лапами они опираются на ярко-красную надпись, сделанную шрифтом, стилизованным под старославянский — «Псарня». А ниже уже вполне нормальными черными буквами: «Трактир и гостиница». Да уж, прав был Тимофей Владимирович, пройти мимо, не заметив, сложно.

Спускаюсь вниз по ступеням и вхожу в полутемный зал. По дороге я все пытался себе представить, как может выглядеть «логово» наемников. Фантазия рисовала нечто среднее между салуном на Диком Западе и тавернами из книжек про Конана-варвара: каменные стены, чад факелов, большущий камин, в котором жарится на вертеле здоровенный кусок мяса, а то и целая туша какого-нибудь бычка или барана, орущие песни пьяные и давно не мывшиеся бугаи-посетители с бандитскими харями, обвешанные с ног до головы оружием. Бред, конечно, но больше на ум ничего не приходило. Реальность разбивает все мои безумные фантазии. Вид трактир имеет вполне обычный: десяток столов, стойка бара с тремя пивными кранами. В дальнем углу — широкая деревянная лестница с перилами на второй этаж, который на самом деле первый. Позади стойки видны полки, заставленные бутылками. Разве что бросается в глаза отсутствие стульев, которые заменяют массивные деревянные скамьи, да и столы сделаны им под стать. Такую мебель двигать упреешь, зато и в драке в качестве подручного средства использовать не получится, и сломать трудно, даже если специально постараться. А еще на стене за спиной крупного, похожего на бросившего спорт борца-вольника, пожилого бармена висят бесшумный автомат «Вал» с оптическим прицелом и растянутый треугольник некогда черной, но здорово выцветшей и полинявшей косынки. Ну да, Владимирыч ведь говорил, что хозяин трактира — бывший наемник. Кузьма Четверть, кажется. Скинув баул на пол, себе под ноги, и положив на него сверху «АКС», здороваюсь с барменом.

— Кузьма, — представляется он. — Местный бармен и, до кучи, хозяин.

— Михаил, посетитель.

Улыбаясь, жмем друг другу руки.

— Ты покушать или на постой остановиться?

— Вообще-то на постой, но покушать тоже не мешает.

— Ну, для коллеги, — Кузьма кивает на мою бандану, — номер на одного — пять рублей серебром в сутки, трехразовое питание в стоимость включено, но спиртное в эту цену не входит. В номере душ. Прочие «удобства» — во дворе. Нужна баня — заказывай заранее, часов за пять хотя бы, чтоб протопилась. Стоит три рубля. Если надо какие вещи постирать, тоже можно. Там оплата зависит от количества тряпья. Сегодня завтрак ты уже пропустил, так что за первый день с тебя возьму не пять рублей, а четыре. Обед — через час. Если очень есть хочешь, меню вон, на стене висит, но, не обессудь, за отдельную плату. Какие вопросы есть?

— Розетка в номере имеется? Мне аккумулятор для радиостанции зарядить надо.

— Есть розетки. Если зарядный «стакан» нужен, то могу на прокат дать. Станция какая у тебя?

— «Стакан» у меня свой. Заплачу пока за три дня, а там глянем.

— Хорошо, тогда четырнадцать рублей с тебя. Поселишься в третьем номере.

Кузьма берет у меня деньги, достает из-под стойки ключ и показывает на лестницу.

— Комната там, подходи на обед, не забудь. Сегодня кубанский борщ и свиная отбивная с картошкой.

— Ну, теперь точно не забуду. Пожрать вкусно я большой любитель.

Номер оказывается вполне приличным, небольшим, не больше десяти «квадратов», ну так мне тут не в футбол играть. Маленькая прихожая, из которой можно попасть или в душ, или в комнату. Душевая — самая обычная, я по ходу своей кочевой военной жизни на такие насмотрелся: неглубокая, примерно по щиколотку, ванночка, вмурованная в пол, и торчащий прямо из стены смеситель с гибким шлангом душа. Пол и стены выложены простенькой, местами сильно потрескавшейся кафельной плиткой. С одной стороны — предельный аскетизм, с другой — я все-таки далеко не «аглицкая королева», приходилось и в ведре мыться, и в ледяной грязноватой горной речке. А тут горячая вода есть, уже немало! Заглядываю в комнату. А ничего себе так. Даже уютно. Широкая кровать, невысокая тумбочка рядом, напротив — стол и пара мягких стульев. Встроенный в стену шкаф-купе, почти как у меня дома… был… когда-то… только без зеркальной панели во всю дверцу. Стены покрашены желтой краской. На стене в изголовье кровати — ночник с матовым плафоном-шаром и розетка. Под потолком — люстра, почти такой же матовый шар, что и у ночника, только в два раза больше. На полу — плетенный из множества матерчатых лент коврик. Единственное окно смотрит во внутренний двор, но сквозь него почти ничего не видно, похоже, весь двор густо оплетен виноградной лозой. На стене рядом с окном — небольшой прямоугольный радиоприемник без названия в пластмассовом потемневшем от времени грязно-белом корпусе. Ни шкалы диапазонов, ни каких-нибудь кнопок. Из всех «органов управления» — ребристое колесико громкости, до половины «утопленное» в корпус приемника, которое если до упора повернуть влево, еще и кнопка «выкл.». Помню-помню я такие агрегаты. Я в детстве у бабушки в деревне такие видел. Называется это чудо техники «радиоточка» и принимает только один канал. Интересно какой? Тот, у бабушки, «Маяк» принимал. Как сейчас помню: На волне «Маяка» — программа «Рабочий полдень». А тут что? Поворачиваю ручку громкости. Сквозь треск эфирных помех слышен голос какой-то певички, что-то поющей про большую любовь. Песня незнакомая, но и так все ясно. Попса… Попса никогда не меняется… Хмыкнув, вырубаю приемник и, стянув с головы бандану, кидаю ее на кровать. Нормально, жить можно!

Вытряхиваю все содержимое баула на кровать, застеленную простым серым шерстяным покрывалом. Достаю из РД коробку со сканером, включаю зарядный «стакан» в розетку и ставлю станцию заряжаться. А сам, усевшись на кровать и подвинув стол поближе, начинаю окончательную ревизию своего имущества.

По итогам первых двух суток в новом для меня мире и в новом качестве я строго в плюсе: разжился целой кучей полезных и не очень вещей. Прежде всего — деньги. За вычетом потраченного на патроны и отданного за номер у меня четыре золотые и двадцать девять серебряных монет с довольно затейливым гербом и надписью «Югороссийская республика» на одной стороне и номиналом в один рубль на другой. Странно, кстати, почему было не обозвать золотой как-то иначе? Хотя, если курс в разных местах разный, то запаришься номиналы менять. То он «полтинник», то «четвертак», а то — «червонец». А так, рубль и рубль. Есть серебряный — он дешевле. Есть золотой — он дороже. Наверняка есть еще и какая-нибудь медная мелочь, серебро разменивать. И незачем голову ломать. Так, что еще? Еще есть остатки «наследства» убиенных мною в Науре бандитов: два охотничьих ножа, ранец, набитый копченым мясом, РПС с подсумками под ручной пулемет, теперь мне уже совсем не нужная. Шесть автоматных и два пулеметных магазина калибра 7,62 мм, патроны пистолетные 9х18, изъятые из бандитских пистолетов — 32 штуки, нормально, полтора магазина к моему «стечкину». Целая россыпь автоматных патронов 7,62 мм в вытертом брезентовом вещмешке. На некоторое время погружаюсь в пересчет. Ага, 318 штук, не много, конечно, но и не штатный БК. Как ни крути, десять полных магазинов и еще чуть больше половины. Учитывая их вес, больше на себе и не упрешь. По крайней мере, если пешком идти, а не на авто катиться. А с авто у меня тут пока никак. А еще есть новенький, только что выменянный «АК-103» с четырьмя магазинами. Да все то, с чем я сюда провалился и о чем уже рассказывал чуть раньше. Не плохо! Не олигарх, конечно, но и нищим не назвать.