Карма фамильных бриллиантов - Ольга Володарская

С тех пор как тот загремел в тюрягу, Эдуард Петрович сДенисом ни разу не встречался. И содействия не оказывал, хотя мог бы. Сразурешил: пусть сам устраивается. И Дусик устроился! Вполне сносно. Сразупокровителя завел из числа авторитетных мужиков. Да такого, который,«откинувшись», не забыл о своем зоновском полюбовнике, помог освободитьсяраньше – Дусику три года дали, а отсидел он только два. Больше месяца насвободе пробыл, и вот…

Умер!

Вульф наморщил свой крупный нос, возвращаясь воспоминаниямик сыну. Жалко все-таки пацана! Пусть дураком был и слабаком, но не каким-нибудьотморозком или маньяком, а значит, заслуживает сочувствия. Тем болееотцовского! Только Вульф разбазаривать свои эмоции не привык, вот и сидит, каксыч из папье-маше, не выражая никаких чувств, а в сердце все ж таки что-тоекает…

– Жалко пацана, – озвучил свои потаенные мыслиВульф, но так тихо, что никто не услышал. – Мог бы жить еще и жить…

Эдуард Петрович покрякал с сожалением, потом встал с диванаи направился к выходу из комнаты. Шел он легко, пружинисто, и ничто в егоэнергичной походке не говорило о том, что еще два года назад он еле таскал своетучное тело. С тех пор он похудел на пятьдесят килограммов и теперь уже непомнил, как задыхался и потел при ходьбе. Помнится, он даже хотел пойти накрайние меры – липосакцию, – чтобы обрести стройность, но из-за страхаперед операцией откладывал и откладывал… И хорошо, что откладывал! Потому чтосбросить вес получилось без новомодной пластики. Спецпитание, спецгимнастика,спецмассаж – все по какой-то мудреной китайской системе, а также обертываниекакими-то вонючими водорослями, принятие их вытяжки внутрь, болезненноеиглоукалывание, ванны… Все это позволило толстяку Эдику стать стройным икрасивым. Многие теперь находили его похожим на Джорджа Клуни, и Вульфу этонемного льстило – как-никак с первым голливудским секс-символом сравнивали, дане с каким-нибудь женоподобным смазливцем, а с настоящим мужиком!

Вульф прошел из кабинета в детскую, откуда слышался заливистыйсмех сына Брюса и нежное воркование его матери Ли-Янг. Услышав эти звуки,Новицкий совершенно по-идиотски улыбнулся и в который раз подумал: «За что жмне такое счастье?» Но копаться в этом вопросе не стал (сам знал – ни за что!),просто поблагодарил бога за милость и заспешил к своим любимым узкоглазикам –жене и сыну.

Не успел Вульф войти в комнату, как Брюс кинулся к нему,сметая на своем пути замки из «Лего», пирамиды из кубиков, шеренги машин и горыплюшевой живности. Подлетев к отцу, мальчишка обнял его за ноги и взвизгнул:«У-у-ук!» Это означало, что папа должен взять его на руки.

Эдуард Петрович поднял малыша, прижал к груди, чмокнул взатылок, густо поросший прямыми черными волосиками. Брюс протестующе задергалножонками – он терпеть не мог телячьи нежности. Вульф хмыкнул, но больше споцелуями лезть не стал. Просто с умилением смотрел, как сын играет с егомассивным крестом, и дивился на себя. Никогда никого он так не любил, как этогопостреленка: ни Дениску, ни Фросю, ни отца, ни сестру Лену, ни своихмногочисленных женщин… Разве что мать, Элеонору, блестящую Элеонору, магическидействующую на всех мужчин, включая маленьких, но это было так давно, чтоподзабылось. А вот что вспоминалось, так это холодное одиночество, испытываемоена протяжении многих лет и вымораживающее всю душу. Такое ледяное, что ЭдуардПетрович думал – все во мне умерло! Вымерзло, как застигнутая врасплох позднимизаморозками первая зелень. Но он ошибался, как выяснилось. Чувства егооказались морозоустойчивыми, сильными, способными к возрождению. И возродил ихчерноволосый гномик, внешне так не похожий на него, Вульфа, но характеромпошедший в сильного, волевого отца. Только сам Эдуард Петрович стал таким послечереды жизненных невзгод (до этого он был избалованным маменькиным сынком,чем-то напоминавшим Дусика), а Брюс таким уродился. Настоящим маленьким борцом,упрямым и решительным. И Вульфу хотелось верить, что тот останется таким доконца своих дней. Не сломается, не испортится, не измельчает… И будет при этомчестным человеком, не таким, как его беспутный отец!

Пока Вульф размышлял, Ли-Янг собирала разбросанные сыномигрушки, но краем глаза следила за лицом мужа и заметила на нем признакипечали. Печаль скрывалась в морщинках у глаз и крыльев носа. Она омрачала еговысокий лоб. Она таилась в складке под красиво очерченной нижней губой. Ли-Янгдавно заметила, что Эдуард, расстраиваясь, на глазах стареет. Сейчас же онвыглядел просто столетним.

– У тебя что-то случилось? – спросила Ли, подойдяк нему и заглянув в глаза. – Неприятности, да?

– Убили моего сына, – бесстрастно ответил Вульф.

– Дусика? – ахнула супруга и выронила из рукплюшевого слона почти одного с собой роста. – Убили?

Вульф, нахмурившись, посмотрел в лицо жене и, не понимаяпричины столь бурной реакции, повторил:

– Убили. – И, поставив Брюса в манеж, спросилсурово: – А почему тебя это так расстроило?

– Ну как же? Он ведь твой сын, – пролепетала она,пряча глаза.

Вульф, не обращая внимания на похныкивание сына, требующеговыпустить его из «загона», наклонился к жене. Лицо Ли было бесстрастным, но он,прекрасно знавший ее, к тому же обладающий звериным чутьем, понял – она что-тоскрывает. А ее бесстрастное лицо лишь маска, скрывающая настоящие эмоции.

– Ты знала моего сына? – задал вопрос Вульф.

– Нет, – поспешно ответила Ли, каменея лицом ещебольше.

– Не ври!

– Не знала. Откуда мне?..

– Тогда откуда тебе известно, что его зовут Дусиком?

– Ты мне…

– Нет, Ли, я никогда не упоминал при тебе егопрозвища, – отрезал Вульф. – Так что придется расколоться…

Ли-Янг упрямо сжала свой маленький рот.

– Если б я не знал, что Дусик – гей, я бы решил, что выбыли любовниками, – немного растерявшись, пробормотал Вульф.

– Не говори глупостей, – тихо сказала жена.

– Вот и ты не говори! – Он взял Ли-Янг заподбородок и развернул ее лицо так, чтобы видеть глаза. – Ответь мнепросто – ты знала Дусика, да или нет?

Ли-Янг с тяжким вздохом кивнула.

– Откуда?

– Он приходил сюда.

– Что-о-о? – грозно рыкнул Вульф, хотя на женустарался голоса не повышать, а особенно в присутствии Брюса.

– Вот поэтому я тебе и не говорила, – со слезами вголосе прокричала Ли-Янг, но, заметив, как испуганно смотрит на них сын,перешла на шепот. – Я знаю, ты вычеркнул Дениса из жизни. Ты не помогалему, не хотел видеть. А мне было его жалко. Он хороший парень, просто…

– Слабохарактерный, – подсказал Вульф, вспомнивфильм «Джентльмены удачи». – А теперь поподробнее о том, когда онприходил, зачем, сколько раз.

– Месяц назад впервые. Потом еще два раза.