Солнце мое - Владимир Олегович Войлошников

взобраться по довольно длинной лестнице. Зато отдельный вход!

Рядом со входом во дворе стоял папин паджерик — мицубиси паджеро, пригнанный нулёвым с Владика лично, новящий, тысяча девятьсот девяносто пятого года — здоровенный суровый джип (а вот не удивляйтесь, все внедорожники в девяностых поголовно называли словом «джип» — и джипы, и прочих фирм). Я порадовалась, что он точно здесь, и мне не придётся объясняться с малознакомыми продавщицами или хуже того — строителями.

— Я забегу, кактус отдам, подождёшь?

— Да без проблем!

Внутри магазина стоял трам-тарарам, в дальней части — белая пылища, то ли ломали там что-то, то ли отшкрябывали.

— Па-ап⁈

Он выскочил из боковой подсобки.

— О, Ольгуня! Ты по делу или как?

— По делу, — я поставила пакет на пол и распустила горлышко, — глянь, какой красавец! Имя сам придумаешь, предыдущее было неприличное.

— Догадываюсь, — усмехнулся отец.

— Оль, а что это? — из-за нагромождений барахла выплыла Алла Алексеевна, папина компаньонка.

— Это вам подгон. Я его спасла из страшного места, где его угнетали окурками. Редкий экземпляр! Цветёт шикарно, здоровенными белыми цветами.

— Да ты что⁈

— Я думаю, он великолепно украсит ваш интерьер.

— Ага… Чай пить будешь?

От чая я отказалась и выпорхнула на улицу. Парень ждёт!

ОСТРОВ ЮНОСТЬ

— Куда пойдём?

И пошли мы куда глаза глядят — от Рынка до стадиона «Труд», где тоже плескал фонтан, потом до самой набережной и шпиля. Народу тут было, как всегда, табунами. Мы постояли у бетонных перил, я увидела в камышах напротив утку с выводком утят и умилилась. А Вовка ткнул пальцем:

— Смотри, вон ещё. И вон. И вон. И вон там.

Уточек этих оказалось тут просто немеряно!

Мы повернули в сторону Юности[5]. Не знаю, почему не по набережной — может, там деревья гуще, а Вовке жарко, наверное, в своём парадном кителе.

Гуляющих здесь тоже было более чем прилично. Мы потихоньку шли по дорожке и трепались про всякое. Я ловила на себе его взгляды и немножко стеснялась. Да блин, как себя вообще люди ведут на настоящих свиданиях?

Нет, нельзя сказать, что я до сих пор дома взаперти сидела. Был у меня парень, в десятом классе ещё, ну в смысле — в одиннадцатом, если учитывать тот класс, который мы из-за реформы перескочили. Но он… как бы это сказать… по моим тогдашним меркам прям взрослый был. Мне шестнадцать — а он уже с армии пришёл. Подружили мы пару-тройку месяцев, и молодой человек мне честно сообщил, что поцелуев ему недостаточно, и надо бы, тысызыть, перейти к более плотным отношениям. Ну а я подумала, что шестнадцать лет — не тот срок, когда мне надо прям торопиться, да и в принципе мы с девчонками были твёрдо уверены, что постель должна быть после «взамужа», так правильно и прилично, и вообще.

Ну и вот, целых два года у меня никаких, даже пионерских, отношений ни с кем не было, И если честно, я начинала склоняться к мысли, что ровесники — глупые и неинтересные, и кроме того, как и где они бухали и сколько (извините) блевали, рассказать им нечего. Так что вот этот новый знакомец оказался для меня весьма занятным открытием. В свои девятнадцать где только ни успел побывать! И по походам походить. И книги он любил так же сильно, как я. И шарил в истории, причём рассказывал обо всём гораздо интереснее, чем все мои предыдущие учителя. А ещё он не курил(!!!) — как выяснилось, в прошлом году бросил на спор. При моём отвращении к табачному запаху — огромаднещий плюс!

На Юности я никогда не была — ну, так сложилось — и честно своему кавалеру об этом сообщила. И тогда он повёл меня на другую сторону острова, выходящую на открытую Ангару. А там реально было красиво! Стремительная вода, закручивающаяся множеством водоворотов.

— Надо же, какое течение!

— Ну так! Ангара же почти до самого Ангарска считается самой крупной в мире горной рекой.

— Да ты что! Я не знала.

Я переложила букетик из руки в руку, не удержалась и оторвала одну конфетку:

— Будешь?

— Не, я сладкое не очень.

Тэкс, запомним. О!

— А пирожок хочешь? Несладкий. Мне бабушка с собой сунула.

Не знаю, насколько дико это прозвучало, но не таскать же мне их весь день? Кавалера такое предложение, вроде, не очень шокировало. Он оглянулся:

— Вон лавочка. Сядем?

— Давай.

Мы уселись в тени черёмухи, я открыла свой портфельчик.

— Вот, смотри. Тебе три, мне два.

— А что так не поровну?

— Я маленькая, в меня больше не влезет. Бери.

— М-м, вкусно.

Пока мы сидели, у меня появилась возможность спокойно рассмотреть значки.

— А что это за крест?

— Памятный, ИВВАТУ. Специально для нас делали.

— А парашютик?

— За прыжки.

— Целых десять?

— На самом деле, восемнадцать. Следующая циферка двадцать должна быть.

— А-а, после определённого количества меняется?

— Ну да.

— Капец. Это жутко страшно, наверное? Или нет? Мне сложно представить, я высоты боюсь просто пипец как. Или надо сказать «глубины»?

Я поймала себя на том, что начинаю болтать. Паника, что ли? Спокойне́е, граждане, спокойне́е…

Задала пару наводящих вопросов, и стала слушать про прыжки. Интересно же. И вообще, мне же ещё статью про курсантов писать, блин! Надо всё повыспросить.

— О, Рупуже!

Напротив нашей лавочки остановились трое парней, и было в них что-то странное. Длинные волосы? У двоих — завязаны в хвосты, у третьего вообще по плечам, как у какого-нибудь принца из фэнтези. И какая-то манера держаться…

— Прелестная дева! — высокопарно взмахнул рукой «принц». — Знаешь ли ты как рискуешь, находясь в компании этого коварного и беспринципного типа?

Вова встал, и я уж подумала, что сейчас он ка-ак заедет этому принцу в торец, но вместо этого он с картинным возмущением ответил:

— Слышь, Феано́р, ты не опух? — и пожал принцу руку. И остальным тоже.

Так-так, любопытно.

Парни начали представляться. Сплошь, блин, какие-то эльфийские короли. И глазели на меня так… мне прям захотелось спрятать ноги и декольте прикрыть. Дайте мне чёрный плащ! А потом, толкаясь локтями, на задний план сознания выбрались две мыслишки. «Вот до чего мерянье ногами доводит!» и «Про королеву не забудь!»

И я подумала: ну чего я,