Дуэлянты - Пьер Алексис Понсон дю Террайль
Шрифт:
Интервал:
– И что нам теперь делать?
– Прогнать ее, и дело с концом.
При этом слове, «прогнать», Меротт почувствовала себя так, будто ее хлестнули по лицу. Она выпрямилась, но мадам Лонгваль окинула ее столь свирепым взглядом, а заместитель королевского прокурора так внимательно присмотрелся, что старуха вновь проявила смирение и сказала: – Не трудитесь меня прогонять, я же сказала, что ухожу.
И Меротт медленно, не без театральной, тщательно рассчитанной величественности, покинула салон, не удостоив присутствующих даже взглядом.
Когда она ушла, господин Лонгваль не удержался и сказал: – Какая странная старуха!
– Эта женщина, должно быть, жутко опасна, не исключено, что в прошлом она пережила какую-то страшную драму, – заметил заместитель королевского прокурора. – Надо будет присмотреться к ней повнимательнее.
После этого все бросились успокаивать мадам Лонгваль, полагая, что ее охватил необъяснимый ужас.
На следующий день, в восемь часов утра, на окраине деревни Буска, по пустоши, известной как ланды Пезу, единственным обитателем которой был городской живодер, прогуливались четыре человека.
Позже к северу от этих ланд был построен ипподром, где в апреле и ноябре стали проводиться скачки, за которыми пристально следило Общество содействия Бордо.
Но в 1815 году это было пустынное место, поросшее вереском, дроком и кое-где купами чахлых, приземистых деревьев.
В двух шагах от одной из таких рощиц и прогуливались четыре упомянутых нами человека. Ими были не кто иной, как Гектор де Вертей, два его секунданта и хирург, которого они с собой привезли.
Именно там должна была состояться дуэль между Гектором и маркизом, которой так пыталась помешать Меротт.
Время от времени Вертей поглядывал на часы.
– Господа, – наконец сказал он, – уже восемь с четвертью.
– Господин де Матален слишком злоупотребляет правом заставлять себя ждать, – сказал первый секундант.
– Даже время, предусмотренное дуэльным кодексом, и то вышло, – добавил второй.
– Так оно и есть, – заметил, в свою очередь, хирург, – я не большой знаток свода правил, которым руководствуются бретеры, но кто-то говорил мне, что ждать противника на поле боя больше одиннадцати минут не принято.
– Давайте проявим больше великодушия, чем допускает кодекс этих господ, – вновь взял слово Вертей, – и пробудем здесь до половины девятого.
– Как скажете, мой дорогой Вертей, но с такими мерзавцами, как Матален, нужно использовать любое преимущество и не делать для них больше, чем они в аналогичной ситуации сделали бы для вас.
– Ба! – ответил Вертей. – Мы увидим его с минуты на минуту. Глядите, по дороге рысью мчится экипаж, не пройдет и трех минут, как он будет в конце тропы, на которой мы с вами стоим. Давайте сделаем маркизу последнюю уступку.
Для человека, почти наверняка знающего, что Матален его убьет, Вертей вел себя на редкость смело и великодушно. Но во Франции храбрости и чести много не бывает.
Означенная карета не остановилась в том месте, где должна была это сделать, если бы в ней находился Матален со своими свидетелями, и покатила дальше.
– Это не он, – сказал секундант.
– Господин де Вертей, – произнес хирург, не испытывавший ни малейшего желания заниматься своим ремеслом, особенно если его пациентом был бы Гектор, – ждать больше нельзя.
– Почему это?
– Потому что ваш противник должен был явиться сюда еще двадцать пять минут назад. И поскольку в вопросах чести вы выказываете приверженность, в достаточной степени рабскую для того, чтобы драться с профессиональным бретером, безотлагательно констатируйте в полном соответствии с дуэльным кодексом, что маркиз де Матален отказался скрестить с вами шпаги.
Секунданты составили короткий протокол, отметив в нем необъяснимое отсутствие маркиза и вся компания решила возвратиться в город.
Когда трое молодых людей и хирург уже разместились в видавшем виды двухколесном фиакре, нанятом для этой поездки, один из секундантов выразил свое удивление, вызванное поведением Маталена.
– Чтобы забыть о дуэли, – промолвил он, – этому взбесившемуся креолу, должно быть, пришлось надраться и лечь спать мертвецки пьяным.
– И тем самым окончательно себя обесчестить, ведь теперь вы имеете полное право отказать дать ему удовлетворение.
Едва эти слова были произнесены, карета остановилась.
– В чем дело? Что случилось? – спросил хирург.
Не успел кучер ответить, как у дверцы кареты возник всадник.
Он был бледен и с трудом переводил дух.
– Господа, – произнес он дрогнувшим голосом, – на встречу, назначенную господином де Вертеем, маркиз де Матален не явился только потому, что его ударили ножом.
– Ударили ножом! – хором повторили молодые люди и хирург.
– Да, господа!
– Где? – вскричал де Вертей.
– Как? – поинтересовался один из секундантов.
– Кто? – поддержал его другой.
– Увы, господа, мне об этом известно не больше, чем вам. Ему нанесли удар, когда он спал в своей постели. Кто? Неизвестно.
– Он умер? – спросил Гектор.
– К счастью, нет, сударь. Но доктор за его жизнь поручиться не может.
Изумление, которое испытали Вертей и его друзья, не поддается никакому описанию. То, что Маталена ранили именно в этот день, было, по меньшей мере, странно.
– Неужели нет никакой надежды узнать, кто совершил это гнусное злодеяние? – продолжал хирург.
– Нет, по крайней мере до тех пор, пока маркиз не придет в себя и не заговорит.
Эти слова всадник произнес несколько странным тоном. Затем пристально вгляделся в лицо Вертея. Мысль о том, что этот негодяй может в чем-то заподозрить порядочного молодого человека, повергла всех в ужас.
Но Гектор не обратил на его взгляд никакого внимания.
– Кто его нашел?
– Я. Ранним утром я заехал к маркизу, чтобы разбудить его. Обычно он закрывает дверь комнаты на обыкновенную задвижку. Но вопреки этой его привычки, я обнаружил, что на этот раз она заперта на ключ. Жак не отвечал. Я в удивлении принялся изо всех сил молотить в дверь, но на мой зов так никто и не откликнулся. Разбудив таким образом всю округу, я послал за слесарем и пять минут спустя уже входил в спальню маркиза.
Матален, лежал в постели и, казалось, спал. Тогда я подумал, что накануне он, по-видимому, немного выпил. Я подошел ближе, чтобы потрясти его, но тут увидел, что он смертельно бледен. Бросился к окну, отдернул занавеску и увидел на губах друга кровавую пену.
– Матален! – закричал я. – Маркиз!
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!