Ненужный. Начало пути - Руслан Ряфатевич Агишев

И когда, потеряв терпение, уже занес кулак для стука, дверь отворилась. На пороге его встретила не привычная фигурка сгорбленной экономики, а высокий подтянутый мужчина.

— Э-э, молодой человек? — он явно удивился, встретив на пороге своей двери подростка в одежде с гербом имперского сиротского приюта. Видно, совсем не привык встречать таких гостей. — И?

Рафи быстро оглядел мужчину, отметив явно дорогой светлый костюм, белоснежную батистовую сорочку с бриллиантовыми запонками и выглядывавшую из специального кармашка золотой цепочки от часов. Похоже, это и был сам хозяин дома, Наварин Геннадий Михайлович, присяжный поверенный по наследственным и экономическим делам.

Стоит сказать, что выглядел Наварин соответственно своему непростому статусу, в неофициальном табеле о рангах приравнивавшемуся к действительному статскому советнику II-го класса. Холеный лицом, с едва заметными следами умелой пластики. На вид ему чуть больше пятидесяти лет, что считалось самым подходящим возрастом для поверенного в судебных делах. К такому и возрастные клиенты с доверием относились, и дамы еще с благосклонностью и интересом принимали комплименты и знаки внимания.

— Ну-с, молодой человек? Чего молчим? — усмехнулся он, оглядывая вдобавок улицу. Видимо, решим, что попрошайка не один и за углом может еще кто-то скрываться.

Рафи не сразу ответил, и заминка его была понятна. Господин Наварин был совсем не его уровня собеседник. В приюте к таким, вообще, запрещали подходить, а уж тем более обращаться с какими-то просьбами. Можно было тычок в зубы получить, если повезет. А в другом случае, если благородный господин будет не в духе, можно было и тростью отхватить по хребту.

— Господин, я Рафи… Рафаэль, воспитанник Имперского приюта имени Ее Высочества великой княжны Анны… Понимаете, случилось кое-что… — говорил парень сбивчиво, быстро, боясь, что его остановят и вышвырнут с порога. — У меня была… Есть сестра, и ее похитили прямо в приюте. Вот!

Затем в воздухе повисла пауза, во время которой во взгляде стряпчего удивление сменилось некоторым интересом. Похоже, дело показалось ему довольно занятным. Или просто после сытного обеда скучно стало и возникло желание немного поразвлечься. Ведь, как известно, умственные размышления очень уместны в таком качестве.

— Что же, прошу, — улыбка, по-прежнему, не сходила с его губ. — Рассказывайте, молодой человек.

-//-//-

Знаете, Назаров отнюдь не был бессребреником, по первому призыву бросающим все свои дела и бегущим на помощь. Скорее напротив, слыл довольно жестким и жутко прагматичным человеком, всегда остающимся при своем интересе. Но даже у такого человека случались моменты, когда на него что-то находило и хотелось сделать нечто «просто так», для души. Это было своеобразным порывом, которому почти невозможно было сопротивляться.

Случившееся сейчас было именно из такой категории поступков. Ему вдруг отчаянно захотелось разобраться в деле, о котором ему пытался сумбурно рассказать этот приютский паренек. И спроси его в этот момент, а в чем же причина такого неожиданного великодушия, он вряд ли бы ответил. Может вспомнил самого себя в детстве, когда, оставшись на попечение бессердечной тетки, каждый день выслушивал ее бесконечные попреки куском хлеба. А может всплыл в памяти образ давно и трагично погибшей сестры Лизоньки, белокурого ангелочка, попавшего под колеса мчавшегося экипажа. Словом, сложно сказать, что его подвигло, да и, наверное, уже не нужно.

— Присаживайтесь, молодой человек.

Назаров показал на широкий диван, оббитый глубоким синим бархатом. Сам же в этот момент внимательно следил за воспитанником приюта, подмечая каждую делать. Именно с этого, обычно и начиналось его знакомство с будущим клиентом, портрет которого Назаров и пытался составить.

Мальчишка, с которым его свела судьба, определенно являл собой необычный экземпляр, разительно отличаясь от сотен и сотен точно таких его сверстников. Пожалуй, главное отличие, замеченное хозяином дома, состояло в невероятной серьезности и, кажется, взрослости. Нежданный гость вел себя не как скромный и боящийся своей тени сирота, а как настоящий клиент стряпчего. С удобством расположился на диване, без особого удивления осмотрелся в шикарной обстановке рабочего кабинета. Вдобавок, смотрел с надеждой, но без всякого подобострастия, почти как равный, что и заставило Назарова обращаться с парнишке по взрослому…

— Давайте, повторим еще раз обстоятельства дела. Значит, говорите, вашу сестру похитили в стенах имперского приюта? — парнишка кивнул. — Странно получается. Это очень серьезное преступление. Ведь, приют имени Ее Высочества великой княжны Анны является имперским учреждением второго ранга, что позволяет классифицировать любые происшествия связанные с ним, как особо тяжкие. Сейчас я проверю…

Стряпчий взял с рабочего стола невероятно толстый фолиант серого цвета с золотым корешком и начал быстро листать его. Через несколько секунд он нашел нужное место и сразу же захлопнул книгу, положив ее на место.

— Как я и сказал, происшествия в стенах такого рода учреждения выделены в особую категорию преступлений с особым субъектом и объектами. Хм… — Назаров задумчиво погладил подбородок. Дело, действительно, обретало характер головоломки, что сулило ему особое удовольствие от его раскрытия. — Давайте подробности.

Парнишка, сидевший до этого совершенно неподвижно, отмер и заговорил. От недавней сумбурности его речи не осталось и следа. Сейчас вся было четко, подробно, но от этого дело почему-то становилось еще более запутанным.

— … Я уже второй месяц ей платил за себя и Лану по нашей договоренности. Она сама так предложила. Сказала, что может поспособствовать вырваться из приюта. Я и согласился.

Несмотря на выдержку, чувствовалось, что Рафаэль нервничал. Это для Назарова, мнившего себя весьма неплохим физиономистом, было очевидным признаком того, что гость говорил правду. Даже тщательно скрываемые эмоции свидетельствовали о том, что говоривший принимал свои слова близко к сердцу.

— … А тут она конверт не стала брать. Кричать на меня начала, что я ей взятку даю, — продолжал рассказывать парнишка, переходя к самому интересному. У стряпчего тут же появилось в руках перо, которым он принялся фиксировать в блокноте особо примечательные для него моменты. — А потом вдруг сказал, что у меня сестра умерла, — голос у Рафаэля на мгновение дрогнул. — Мол, это случилось от болезни больше года назад, и оттого у меня случаются приступы. Я тогда совсем взбесился…

К этому моменту Назаров уже дописывал вторую страницу блокнота. Его перо так порхало над бумагой, что и глазом не всегда уследишь. Вырисовывалась, довольно необычная картина, которая, по ощущениям опытного стряпчего, попахивала какой-то тайной. Такие истории обычно привлекают вездесущих газетчиков и подаются ими с весьма многозначительными таинственными названиями. Например, «Жуткое исчезновение мадемуазель Жозефины в лунную ночь» или «Родовое проклятье семейства Картуш забирает еще одну жертву».

— … А доктор Петерсон прямо сказал, — стряпчий заметил, как у парнишки сжались пальцы в кулаки и зло сверкнули глаза. — Что