У Адских Врат - Итан Блэк
Шрифт:
Интервал:
— Значит, нам надо, чтобы племянника кто-то видел у отеля.
— Или в квартале — в нужное время. Нам нужен свидетель, — говорит Воорт. — Я везде оставлял наш телефон.
— Да, что-то такое припоминаю. Воорт, ты действительно считаешь, что тебе стоит браться за новые дела в одиночку? У нас их и так много. Кстати, есть новости, приятель, рынок поднялся на сто пятьдесят пять пунктов. По слухам, «Ай-би-эм» собирается приобрести «Зефир».
Воорт с досадой слышит, как у Микки учащается дыхание.
— Рынок достиг нижней точки. Теперь пора возмещать убытки.
Воорт вешает трубку.
Нью-Йоркский морской порт у Саут-стрит был в XIX веке одним из самых процветающих районов города. Весь манхэттенский Ист-Сайд от Баттери-парк до Двадцать третьей улицы состоял из причалов и кораблей. Клиперы, груженные товарами из сотни стран — вином, одеждой, пряностями, икрой, — ходили до Верразано-Нэрроуз и обратно. Быстрые лихтеры — рабочие лошадки парусного флота — перевозили товары через залив: одни на склады, другие со складов. Бриги и шхуны ждали, когда освободится местечко у причала, а бары на берегу процветали, служа временными пристанищами для моряков и дешевыми борделями.
Полицейский Воорт, приписанный к морскому порту, был одним из самых занятых людей в городе.
Теперь, выйдя из такси — «ягуар» он оставил дома, — Воорт стоит возле одной из тех стандартных застекленных «коробок», что усеивают американские порты. Нынешний морской порт мог бы с тем же успехом называться Фэнл-холл в Бостоне или балтиморским Харбор-плейс. Вместо моряков — туристы из Берлина, Токио, Сан-Франциско. Здесь сувенирные лавки, там ларек с бельгийскими вафлями, киоск мороженого, пицца-на-скорую-руку.
Наконец Воорт находит библиотеку на узкой мощенной булыжником улочке, протянувшейся с севера на юг прямо за рядом трехэтажных особняков судоходной компании, образующим западную стену морского порта. На двери — нацарапанная от руки записка: «Дьюк и мистер Т желают пиццу-кальцоне. Будем в десять. Ждите здесь — или вам же хуже».
Почему-то даже информационные объявления в Нью-Йорке похожи на угрозы.
«Тот бродяга в Литтл-Нек двигался как-то очень быстро. Просто исчез».
Сидя на крыльце под сентябрьским солнышком, Воорт пытается определить, что еще насторожило его в том типе. Вспоминает, как когда-то папа готовился к секретной операции. Билл перемазался хуже, чем мальчишка после игры в футбол, а пахло от него, как от мусорного бака в августе. С фальшивой бородой он смахивал на члена «семьи» Чарльза Мэнсона — Конрад видел их по телевизору.
«Похож я на бомжа, Конрад?»
И да, и нет.
«Что неправильно, Шерлок?»
Ты выглядишь слишком гордым.
Папа усмехается и ерошит сыну волосы. Потом объясняет:
— Обычные люди на улице смотрят тебе в глаза как равные или прячут взгляд. Бродяги заглядывают в лицо, желая чего-то или хитря, нервничая или стесняясь.
«Одет тот человек был правильно, — думает теперь Воорт. — А вот смотрел он на меня как-то не так. Или это воображение разыгралось?»
К дому приближаются две фигуры: высокий, сутулый, худой человек и чихуахуа, идущий рядом с хозяином без всякого поводка. Парень уминает сочную пиццу-кальцоне в салфетке. Пес, заметив, что Воорт загораживает ему дорогу к крыльцу, угрожающе рычит.
— Я — детектив Конрад Воорт.
Парень театрально хватается за грудь. Из-за оставленной им записки и глупой ухмылки у Воорта складывается впечатление, что для него все — повод для шутки.
— Не видел я эту девочку, — выдыхает сутулый. — Понимаете, шел дождь.
— Мы можем зайти внутрь, сэр?
Сутулый оседает на порог.
— Лепке… Лепке… Федералы сжимают кольцо. Я спрятал бабло на кладбище.
— Гав, — благодарно отвечает Дьюк. Или собака — это мистер Т?
— Дело важное, — терпеливо говорит Воорт, пока сутулый отпирает библиотеку. На вид шутник молод, лет двадцати шести, но черные волосы над высоким лбом уже редеют. На воротничке белой рубашки — пятно томатного сока. Судя по рябоватой коже и морщинам, жизнь его проходит между работой и DVD-проигрывателем.
— О Боже! — восклицает парень, когда они входят в крохотное помещение библиотеки. — Я оставил тело рядом с письменным столом, но его нет. Только не говорите, что доктор Икс еще жив!
Воорт отбрасывает вежливость.
— Сэр, вчера утонул человек. Это не кино. И не несчастный случай. Хватит дурью маяться.
— Простите. — Внезапно библиотекарь становится похож на послушного ребенка. Покраснел до корней волос. — Сюда никто никогда не ходит. А когда кто-то появляется, меня несет. Кто утонул?
Пес сворачивается калачиком на подушке, уложенной на свободном пятачке на нижней полке. Воорт осматривает библиотеку. Три прохода длиной в пятнадцать футов, вдоль них — забитые книгами полки. Дощатые полы, один-единственный скрипучий стол и стойка библиотекаря. Стульям с жесткими спинками на вид около двух десятков лет. На стене над каталогом (по десятичной системе классификации Дьюи) висят картины маслом, изображающие буксиры. Под потолком крутится вентилятор. Полное отсутствие электроники и запах бумаги, от времени ставшей темной и ломкой.
— Приходилось слышать о корабле под названием «Гусар»?
— Опять?!
На лице написано столь искреннее изумление, что Воорт понимает: на этот раз парень не шутит.
Библиотекарь хмурится:
— Вы уже четвертый, кто за месяц спросил меня об этом старом кладе.
Клуб Джона Пола Джонса (названный в честь героя Войны за независимость) — это престижная новая пристань для яхт возле Бруклинского моста — только для избранных. Небольшой каменный мол защищает стоящие на якоре яхты и роскошную плавучую баржу, на которой и расположился клуб, а также пришвартованные рядом знаменитейшие портовые рестораны: «Манхэттенс уотер клаб» и «Бруклинс ривер кафе». Клуб щедро оплатил девяносто девять лет аренды.
Тед Стоун — член этого клуба. До причала можно быстро доехать на такси от его пентхауса и офиса, расположенных по соседству с ООН.
В данный момент весьма довольный Тед вместе с красавицей дочерью, четырнадцатилетней Кандейс, потягивает свежевыжатый апельсиновый сок с мякотью в гриль-баре и смотрит в венецианское окно. Служащие готовят его сорокадвухфутовую яхту к выходу, чтобы он отвез Кандейс в Куинс на вечерние матчи Открытого чемпионата США по теннису. Тед всегда радуется, делая что-то вместе с Кандейс.
А вот при виде Леона Бока, появившегося в дверях бара, он совсем не радуется.
— Папа, я жду не дождусь, когда же увижу матч Алон — Девиль!
Бок останавливается под картиной «Эндевор», грозный, как стихия. На нем выцветшие джинсы и желтая ветровка.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!