Слепое пятно - Виктор Ночкин

Вандемейер, как паинька, сидел смирно. Уже потом я понял, насколько мне повезло, что успел прежде военных. Они, конечно, засекли Дитриха и собирались проверить, кто это, такой хороший, сидит и не пытается смыться при их приближении, как поступил бы любой приличный человек. Я подскочил к ученому: «Подъём!» — и едва успел забросить за спину красивый блестящий кофр, как прозвучало:

— Оставаться на месте! Никаких резких движений! Стреляю без предупреждения!

К нам направлялся прапорщик, позади шагали двое бойцов. Эти держали нас на мушке. Они, разумеется, видели яркий комбез Вандемейера, но всё-таки переодеться может кто угодно, рисковать ребятам не хотелось. Парни в камуфляже были вполне типичные — рослые, широкие, лица в черных и зеленых полосах. Армейцы из миротворческого контингента обычно так и выглядят, похожи, как братья. Прапор тоже типичный — на голову ниже подчинённых, но кило на десять тяжёлее. Весь квадратный такой, с квадратным, кирпичного цвета, лицом. Единственное круглое место — впереди, пониже грудной клетки. Этот не стал разрисовываться на манер индейцев — наверное, счёл, что чёрно-зелёный макияж не идёт к красным щечкам.

Мне не раз приходило в голову: прапорщики — они ведь после срочной? Значит, они тоже были когда-то рослыми подтянутыми пацанами, вот как эти двое автоматчиков? Рядовые — здоровяки, спортсмены, как правило, под метр девяносто и вообще — косая сажень… А прапорщики как на подбор невысокие, пузатые, коренастые. Видимо, когда присваивают звание прапорщика, над ними справляют какой-то языческий обряд. Скажем, сильно бьют по темени. От этого прапорщик-неофит становится на голову ниже, а то, что убыло в росте, начинает выпирать в талии.

И мозги проваливаются куда-то в желудок… то есть почему «куда-то»? Разве типичный прапор не желудком мыслит? Вон какие глаза-то голодные…

— Удостоверение личности, допуск на пребывание в карантинной зоне… — без выражения пробубнил прапор.

Я уже настроился на неторопливые переговоры, но влез Вандемейер.

— Вы должны были сперва представиться, — задиристо выкрикнул учёный. — Какая часть? Ваш личный номер, унтер-офицер? Я должен знать, на кого подавать жалобу!

Квадратное лицо прапорщика медленно наливалось тёмной кровью. «Вы сволочь, Вандемейер!» — подумал я, но на этот раз про себя. Моя задача поддерживать партнёра, если он не нарушает правил, как в «Сундуке» с долговцем. Сейчас формально мой спутник был прав. Но что формальная правота против двух автоматов? Я осторожно сдвинул руку — теперь я ощущал рукоять «макарова» сквозь тонкую ткань кармана. Медленно, медленно… пока пацаны пялятся на Дитриха… Одновременно я прикидывал, как сигану в кусты, предварительно отпихнув учёного за дерево… Конечно, устраивать стрельбу — последнее дело, самое последнее, Зона возьми, самое распоследнее паршивое дело, но если выбора не останется… Приняв решение, я сразу успокоился и только тут оглядел миротворцев повнимательней.

Странно, что армейцы застыли и не шевелятся. Может, мой учёный зачаровал их при помощи радиоволн? Он же у нас великий шаман.

Коснувшись рубчатой пластмассы пистолетной рукояти, я немного успокоился и тут поглядел на Вандемейера. Учёный держал перед собой пластиковую коробочку, палец в оранжевой перчатке дрожал на единственной кнопке — не сомневаюсь, что кнопка красная, но наверняка сказать не могу. Я же Слепой.

Ах вот что… Бойцы уставились на коробочку, как кролики на удава. Я только теперь сообразил, чем грозит им Вандемейер. Так называемый «тревожный чемоданчик», такая штучка входит в комплект снаряжения учёных. Плоский корпус с единственной кнопкой, которую следует придавить в случае смертельной опасности. Тогда прибор превращается в маячок, на сигнал которого устремятся все силы армии, авиации и флота. Это поможет бойцам отыскать клочья оранжевого комбинезона. В сущности, «треножный чемоданчик» имеет то же самое назначение, что и яркий цвет костюма ученого, он привлекает внимание, облегчает поиски после того, как помочь уже поздно. Оранжевое пятно заметят с вертолёта скорей, чем более практичный камуфляжный костюм.

То есть обычно «чемоданчик» полезен, как мёртвому припарки, но мы в полутора километрах от КПП. Ребята с блокпоста наверняка захотят проверить, кто тревожит их сон, находясь совсем рядом. Судя по нашивкам, этот патруль — российский. Если на сигнал прискачут украинцы, прапора «примут по полной», выражаясь их же жаргоном. Его и слушать не будут, вкатят по самое не балуйся за конфликт с уважаемым господином Вандемейером. Это же надо было так напугать бедного учёного, чтобы он пошел на крайние меры и воспользовался «тревожным чемоданчиком»!

Российские и украинские миротворцы — как кошка с собакой. Это больше, чем соперничество, обе стороны никогда не упустят случая подсидеть коллегу.

— Прапорщик Семаков, российский контингент.

Рослые гвардейцы неуверенно переглянулись и отвели автоматы.

— Личный номер? — Вандемейер продолжал напирать.

Красный Семаков пробормотал что-то неразборчивое. Если я не понял, что он произнес, то Дитрих — и подавно. Но самолюбие рыжего, похоже, было удовлетворено.

— Дитрих Вандемейер, — буркнул он, — если угодно, можете ознакомиться с моим допуском. — И вытащил бумаги в герметичном пластиковом конвертике — левой рукой. Правой он по-прежнему держал наготове свое оружие массового поражения прапорщиков.

Семаков, конечно, постарался сохранить лицо — приблизился как ни в чём не бывало, взял пакет, пробежал взглядом. Сопя, полез в планшет, вытащил прямоугольный черный прибор, за которым тянулся тонкий витой шнур… провел по вандемейеровскому пластику. Прибор пискнул, мигнул индикатором. Ручаюсь — зелёным. Прапорщик вернул документы учёному и посторонился. Семаков прекрасно понимал, что допуск у Дитриха в норме, но довёл процедуру до конца.

Дитрих опустил «тревожный чемоданчик», но палец с кнопки так и не убрал. С важным видом проследовал мимо Семакова, прошагал между рослых бойцов, я — следом. Наверняка Семаков сейчас свяжется с блокпостом и скажет, что документы у нас в порядке, а вот груз очень подозрительный. Удача, богиня моя, где ты?

Удача выставила на КПП украинский патруль и пожала плечами: мол, это всё, что я могу сделать, дальше сам, Слепой, разбирайся. Командовал украинскими миротворцами точно такой же прапорщик, разве что ростом немного побольше квадратного Семакова. Этот первым делом козырнул и представился:

— Прапорщик Усаченко. Документики у вас, конечно, в порядке… Допуск, полномочия…

Если ему жалобы коллеги и доставили удовольствие, то виду он не подал. Разве что заговорил сразу вежливо.

Едва ознакомившись с документами Дитриха, коротко кивнул:

— А теперь личный досмотр. Гриша, дай кормильца.

Гриша, здоровенный боец, побежал к вагончику. Каску он носил на поясном ремне, и она колотила бегущего парня по бедру, на голове у него была бандана, размалёванная камуфляжными пятнами. Я уже не первый раз замечаю подобное нарушение уставного вида, наверное, мода у миротворцев такая.