Единственный ответ - Меган Вернон

Но, черт, это было так горячо. Конечно, забыв об осторожности, мы забыли и о презервативе.

Минди сделала глубокий вдох, а затем открыла дверь. В середине комнаты была кровать королевских размеров, а вместо ночной стойки был ультразвуковой аппарат с рыжеволосым мужчиной, сидящей перед ним. Как только мы вошли в комнату, он отвернулся от экрана и ярко улыбнулся.

— Здравствуйте, вы, должно быть, Моника и Трей. — Он встал и подошел, протянув руку. Трей пожал ее, а я застыла на секунду. Я даже не обратила на него внимание, меня заинтересовал экран, позади него. Экран, который скоро покажет то, что находится внутри меня. Докажет, что это все реально, и я не выдумала это себе.

— Давайте начнем, — сказал доктор Стадтлер и повернулся к кровати. — Моника, я хочу, чтобы вы легли здесь на спину. Трей, вы можете сеть рядом с ней на другой стороне, если хотите.

Я кивнула и сделала так, как мне сказали, а Трей сел рядом со мной. Как только я легла, он взял меня за руку и мягко сжал.

— Хорошо, Моника, я хочу, чтобы ты подняла свою рубашку и, если можно, расстегнула верхнюю пуговицу твоих джинсов.

Я медленно подняла рубашку и увидела взгляд Минди на своей татуировке. Я всегда держала ее закрытой, даже пошла дальше и купила закрытый купальник для дома у озера. Если она и осудила мою татуировку, то точно сделала это про себя.

Доктор Стадтлер взял тонкое бумажное полотенце и вложил его за пояс моих штанов.

— Это нужно сделать, чтобы мы не испачкали ваши штаны, этот гель имеет тенденцию оставлять пятна. — Он улыбнулся мне перед тем, как взять пластиковую бутылку и выдавить мне на живот синий гель. Я глубоко вздохнула.

— Ты в порядке? Это больно? — спросил Трей.

Я посмотрела на Трея, он был в панике. Его брови поднялись, и он смотрел на меня широко раскрытыми глазами.

Я улыбнулась ему небольшой улыбкой.

— Я в порядке. Просто новое чувство.

— О, хорошо. Извини. Просто нервы. — Трей стиснул мою руку.

— Я встречал много будущих отцов. В первый раз у всех были те же нервы. Вы оба переживете это. Вы готовы увидеть будущего маленького Чапмена? — спросил доктор Стадлер, поднимая маленький прибор, прикрепленный к компьютеру.

— Да, — сказали мы оба практически в унисон.

Доктор Стадтлер прижал прибор к моему животу, распределяя гель вокруг. Я глубоко вдохнула, когда он надавил на живот глядя на экран. Он нажал несколько кнопок на компьютере, а затем повернул экран к нам свободной рукой.

— Видите, это маленькое темное пятно? — Он обвел в круг пятно, имеющее форму фасоли, которая окружена серым фоном. — Это ваш ребенок.

Я смотрела на экран. Это было реальным. Внутри меня росла другая жизнь. Я чувствовала тошноту, которая характерна для беременности, сделала три теста, которые показали, что я беременна, но на самом деле то, что я видела на экране, делало все более реальным. Внутри меня что-то было, и я знала, что не позволю своей фасолине никуда деться.

Доктор Стадтлер нажал еще несколько кнопок и из колонок компьютера раздался громкий звук, похожий на звук волн океана.

— Вы слышите это?

— Да. Что это? — спросил Трей.

— Это сердцебиение вашего ребенка, — ответил доктор Стадтлер.

Я посмотрела на Трея. У него была самая большая улыбка, которую я когда-либо видела на его лице. Его глаза бегали от экрана вниз, ко мне. Они светились в отсвете экрана.

— У нас будет ребенок, — прошептал он. — Это реальность.

Слезы потекли у меня из глаз. Не слезы печали или волнений, как в последний раз, а слезы подлинного счастья.

— Да. У нас будет ребенок.

Глава 7

Трей

13 апреля. Доктор сказал, что это дата зачатия. Это значит, что срок был около семи недель.

Семь недель внутри Моники кто-то рос и впереди еще 33 недели. Понятие отцовства и всего, что с ним связано, были чужды мне. Конечно, я думал, что, может, в один день я захочу ребенка, дом и все такое. Просто это все ускорило. Это также подтолкнуло к свадьбе, которая, как я думал, не произойдет в ближайшее время. Я хотел подождать, пока закончатся выборы и папа примет присягу. Многие парни не думают о своих свадьбах и всем сопутствующем, но я представлял, что моя пройдет в загородном домике Давида или на ранчо Буша.

Теперь нам надо было сделать следующий шаг в продвижении нашей жизни: рассказать родителям Моники.

Я бы не сказал, что у меня плохие отношения с ее родителями, но отец Моники всегда кажется очень подозрительным, как будто он никогда полностью мне не доверял. Я знал, что у Моники было не совсем приятное прошлое, и поэтому я думал, что ее отец мог бы принять меня лучше. Я был тем парнем, которого девочки обычно мечтают пригласить домой, чтобы познакомить с родителями. По крайне мере, ее мама меня обожала.

— Мама сказала, что сделала для тебя яблочный пирог. Мне иногда кажется, что она думает, что ты женишься на ней, а не на мне. — Моника слегка рассмеялась на пассажирском сидении.

Мы уже ехали около двух часов к дому ее родителей, и я считал каждую минуту пути. В основном потому, что было тихо. Никто из нас не был готов к разговору с ее родителями, но это надо сделать. Я не думаю, что они оба будут рады, если мы позвоним им в день родов или если первыми узнают СМИ.

Мы оба были очень осторожны до сих пор, даже назначали встречи с нашим семейным доктором в доме родителей. Все это, казалось, превращается в политическое рандеву, а не в нашу будущую совместную жизнь. Были постоянные встречи, телефонные звонки о последующих шагах и хранении секретов и, в конечном итоге, уведомление общественности. Даже наша свадьба чувствовалась как политический шаг, а не святая церемония. Если на это похожа жизнь политической пары, то не похоже, что я хочу этого.

— Не-а. Я предпочитаю младшую Реми. Но если бы она сделала немного карбонары к пирогу, я бы был готов ей немного подмигнуть.

Моника подтолкнула мой локоть.

— Подмигнуть? Подмигивания доведут тебя до беды. Знаешь, следующее, что получишь, будет сообщение от управляющего социальными сетями твоего отца, которому придется провести часовую беседу с тобой о том, как ты должен выступать на публике, когда представляешь кампанию Чапмен.

Я поморщился.

— Это действительно так плохо?

Моника сильно выдохнула, и я глянул на нее, пока она убирала прядь волос за