Разрушенный мост - Филип Пулман

говорил о Роберте? – спросила Рианнон.

– Я ведь уже тебе рассказала.

– Расскажи еще раз. Хочу составить максимально точную картину. Сколько ему лет?

И они обсудили все еще раз, пока перебирались через речку обратно к скале, где лежали полотенца, а потом спустились с нее и напились холодной воды – как львицы, опустив лица к потоку – собрали вещи и скатились обратно в долину вниз по склону, почти не касаясь педалей. Все это время они снова и снова обсуждали то, что рассказал Джинни папа, но никаких новых смыслов так и не отыскали, а Роберт не стал ни на йоту понятнее. Правда, Джинни смогла наконец найти слово для терзавшего ее чувства: это было тревожное ожидание. Найти сестру, которая живет всего в тридцати километрах от тебя, – взрослую сестру со своим домом, работой и мудрыми советами – это удача. Но неведомый брат твоих лет, который захватит твой дом – это угроза.

6

Поезд-призрак

Однажды Джинни ездила к дедушке и бабушке. Их дом был очень тихим, и она обычно кралась из комнаты в комнату на цыпочках по отполированному до блеска полу. А еще там был половичок: если встать на него одной ногой и резко придвинуть другую, ткань между ними собиралась высокой волной. Но делать так было нельзя; не для того половичок ткали.

В тот день она увидела их с улицы: остановилась у окна кухни и разглядывала через замерзшее стекло силуэты шептавшихся о чем-то бабушки и дедушки. «Тише ты, тише, боже мой!» – раздался дребезжащий голос дедушки. Бабушка ударила его, и он отвернулся, придерживая руку.

Гостиная была полна старых книг. Читать их можно было только сидя на стоявшей там же софе. На полу сидеть было нельзя: в этом доме не сидят на полу, не нужны нам маленькие чумазые девочки, которые будут сидеть на полу, и книжки на полу читать тоже запрещено. И Джинни сидела с книгой на софе: в гробовой тишине, пропитанной запахом мебельной полироли, в тишине, которую нарезало на маленькие одинаковые кусочки тиканье высоких напольных часов за дверью.

Дедушка постоянно облизывал губы. А глаза у него были того же цвета, что и голубые занавески. Взгляд его никогда не был направлен на собеседника – только куда-то за твое плечо. Переворачивая страницу журнала, он облизывал указательный палец и прижимал к уголку, а потом подтягивал к большому пальцу, так что бумага вставала такой же волной, как половичок под ногами Джинни.

* * *

Венди Стивенс позвонила еще раз – во время завтрака в субботу. Папа вышел из кухни, чтобы снять трубку, а потом вернулся и сказал:

– Вот это и случилось, милая. Я должен поехать в Ливерпуль и со всем разобраться.

– Она умерла?

– Да. Вчера вечером. Черт, нужно было все-таки съездить вчера. Но она не могла знать…

Он сел на стул, оттолкнув тарелку с хлопьями. Джинни внимательно наблюдала за отцом. Его губы были сжаты, взгляд обращен куда-то вдаль.

– Ты любил ее? – спросила она.

– Сложно сказать, парой слов не отделаться… Прости, милая, я пытаюсь все обдумать, но выходит запутанно, как ни крути. Хочешь со мной в Ливерпуль? Я только зайду в больницу, а потом наведаюсь в похоронное бюро. И к Венди Стивенс. И к мальчику. Бедняга. Не слишком интересная поездка, но ты можешь присоединиться, если хочешь.

– Нет! Я не могу, я ведь работаю… На меня рассчитывают люди, я не могу их подвести. И к тому же, я буду только мешать.

– Не будешь. Но я не против. Не знаю, когда вернусь. Ты справишься?

– Ты и его привезешь?

– Нет, не сегодня. Он останется там до похорон… Приедет на следующей неделе.

– А бабушка и дедушка? Они не могут его забрать?

Предложение прозвучало немного поспешно. Джинни не хотела этого, но ей и правда нужно было спешить, ведь никакой надежды на то, что мама мальчика поправится, больше не было, и все, казалось, уже решено.

– Нет. Это невозможно.

– Пап, почему мы никогда к ним не ездим? Они все равно, что умерли. Но ведь один раз ты меня к ним отправил, правда?

– Милая, я не могу сейчас остаться и поговорить об этом, прости. Но бабушка и дедушка нам не помогут. Я позже объясню тебе почему, а теперь нужно ехать.

Он наклонился, царапнул ее щеку поцелуем и ушел. Спустя пару минут Джинни услышала горловое ворчание запущенного двигателя и шуршание колес по дороге, ведущей в сторону центральной улицы.

* * *

Рианнон быстро преисполнилась сочувствия, только не к подруге, а к загадочному Роберту.

– Только представь, – сказала она, и в ее красивых глазах стояли слезы, – он всю жизнь прожил с мамой, никого больше не знал, и тут она заболевает раком и умирает. Теперь ему придется оставить дом и поселиться у совершенно незнакомых людей. Ужасно, наверное.

Джинни промолчала, внезапно ощутив легкий укол стыда. Или даже не укол, а целую волну, потому что ей даже не пришло в голову посмотреть на происходящее с этого ракурса.

– Ну да, – сказала она наконец. – Вот бы узнать, какой он. Узнать побольше об этой женщине, о его маме. И о моих бабушке и дедушке. Знаешь, это ужасно странно. Я ведь помню, как они присматривали за мной как-то раз – я была маленькой, – но с тех пор мы ни разу не виделись. И они никогда не пишут нам, никаких новостей тоже нет. Папа о них вообще не говорит.

– Наверное, это как у Хелен и моих родителей: сначала все друг на друга кричат, а потом гордость не позволяет никому сделать первый шаг к примирению, – предположила Рианнон. – Ручаюсь, так и было.

– Но почему он так поступил? У него был сын от одной женщины, а он ушел от нее и женился на другой, а о первой даже ни разу и не вспомнил. Я все это время считала себя единственным ребенком, а тут – раз! – и нас уже двое… Как он мог так поступить?

– Твой папа просто очень привлекательный.

– Думаешь?

– Уж поверь.

– Я ему передам…

– Только попробуй, и я тебя убью.

Джинни задумалась на секунду, не означает ли это – согласно теории Рианнон, – что ее папа не может быть к тому же и добрым. Но она уже понимала: все гораздо сложнее.

* * *

Днем они договорились встретиться с Энди. Когда Джинни заглянула в трейлер, Энди как раз опрыскивал себя лосьоном после бритья. Запах был настолько сильный, что легко перекрывал и вонь печеных бобов, и аромат копченого лосося.

– Ты зачем это делаешь?

– Нравится?

– Нет! Он ужасен. Пот пахнет лучше. И грязные носки!

– Что ж, значит, запах меня выдаст. Идешь на ярмарку?

– А она сегодня? Отлично!

– Дафидд как раз починил машин. Ты вовремя. И кто тут у нас везучая маленькая девочка, а?

Энди потрепал ее по щекам