1000 белых женщин. Дневники Мэй Додд - Джим Фергюс

Прости… наверное, зря я тебя обвиняю… я никогда не узнаю правды. О Гарри, милый мой, любимый… Они забрали наших детей… Господи, как я по ним скучаю… Ночью, когда я в отчаянии просыпаюсь, увидев во сне их милые личики… Я лежу, размышляя, как они там, гадаю, помнят ли они бедную свою мать, которая их так любила. Если бы только я могла узнать о них! Видел ли ты их? Нет, уверена, что нет. Отец бы тебе не позволил, как не позволил себе смириться с тем, что человек столь низкого происхождения стал отцом его внуков! Они вырастут испорченными детишками вроде меня, жестокими маленькими чудовищами, которые будут смотреть свысока на таких, как ты, Гарри. Странно, не так ли? Думать, что нашу жизнь разорвут так поспешно, что наших детей увезут в ночь, их мать упрячут в психушку, а отца… Что сталось с тобой, Гарри? Тебя убили – или купили? Погиб ли ты или продал нас тому, кто дороже заплатил? Что мне делать – ненавидеть тебя или оплакивать? Невыносимо думать о тебе, не зная этого… Теперь я могу лишь мечтать о возвращении в Чикаго после завершения моей миссии, чтобы вернуться домой и быть с детьми, чтобы встретить тебя и посмотреть тебе в глаза и в них узнать правду.

Вот в чем дело, милый Гарри, как хорошо, что я не вышла за тебя замуж официально, потому что я теперь обещана другому. И все равно, что я со скепсисом отношусь к институту брака. Да, понимаю, это странная новость. Я заключила странную сделку, чтобы купить себе свободу. И хотя я еще не знаю, как зовут этого счастливчика, могу сказать, что он индеец из племени шайеннов. Да, в общем, я могу признаться в этом лишь в письме, которое, даже захоти я отправить, мне отправить не позволят. Нашу тайну предполагается держать в секрете, хотя очевидно, что не получается… И, хотя это кажется безумием, я чувствую, что должна написать тебе письмо и сообщить это, пусть даже отправить его я не смогу. Выполнив это обязательство, остаюсь по меньшей мере. Любящая мать твоих детей,

Проведя неделю в Форт-Ларами, я счастлива, что мы снова выступили в путь. Наше томление никак не находило себе выхода. Фактически нас держали под замком, на правах арестантов, выпуская лишь на часовую прогулку, непременно в сопровождении солдат. Может быть, они боялись, что мы захотим общаться с индейцами, которые болтались возле форта, и все разом передумаем. Должна сказать, что бедняги были так же отвратительны, как и те, из Форт-Сиднея. Среди них, как нам сказали, были в основном сиу, кроу и арапахо. Они пили, просили милостыню, играли в карты и пытались продать несчастных оборванных жен и дочерей солдатам или полукровкам и прочим непотребным завсегдатаям фортов за порцию виски. Очень противное зрелище – многие женщины сами слишком пьяны, чтобы возражать, и, во всяком случае, слишком бесправны, чтобы отказаться от этих мерзких сделок.

Но мы должны хорошо помнить, что эти индейцы – совсем не те, которые будут нас выбирать. По меньшей мере я продолжала настаивать на этом ради моих подруг, Марты и малютки Сары. Как я сказала Марте, маловероятно, что твоим мужем станет кто-то из этих, но даже если муж и попытается продать ее солдату за бутылку виски, это будет означать, что она свободна, и может жить среди своих. Но я забыла – на тот момент Марта окончательно настроилась найти среди дикарей настоящую любовь, так что мои попытки убедить ее в том, что она имеет право ошибиться, возымели обратный эффект. Единственным развлечением в нашей невыносимо скучной жизни в Форт-Ларами стали общие ужины в офицерской столовой. Должно быть, из соображений безопасности, нас изолировали от большей части гражданского населения форта, но некоторым офицерам и их супругам было позволено обедать с нами. И снова «официальной версией» нашей поездки было то, что мы едем с миссионерскими целями.

Сегодня мне выпал случай сидеть рядом с капитаном Джоном К. Бёрком, под чью опеку нашу группу отдали до конца путешествия. Капитан – адъютант самого генерала Джорджа Крука, грозы индейцев, недавно укротившего свирепых апачей Аризоны. Кто-то из наших даже читал о его подвигах в газетах. Конечно, мне в лечебнице не было позволено такой роскоши.

На меня капитан Бёрк произвел самое приятное впечатление. Настоящий джентльмен, который наконец обращается с нами учтиво и с уважением. Капитан не женат, но, по слухам, обручен с дочерью коменданта форта, хорошенькой, правда, скучной молоденькой дамой по имени Лидия Брэдли, которая сидела по правую руку от него и тщетно пыталась завладеть вниманием капитана хоть на минуту всякими банальными фразами. Он, конечно, весьма предупредителен с ней, но видно, что ему невыносимо скучно в ее обществе.

Куда больше интересовала капитана Бёрка наша компания, и он задавал очень прозорливые, хотя и деликатно сформулированные, вопросы. Совершенно ясно, что он знал, в чем заключается наша миссия, – но это вовсе не означало, что он одобрял ее. Проведя довольно много времени среди дикарей Аризоны, капитан, будучи увлеченным этнографом, гордится своими познаниями их быта и нравов.

Добавлю некстати личное замечание: по моим наблюдениям, капитан кажется типичным дамским угодником. Признаюсь, он весьма недурен собой, с отличной военной выправкой и крепкой мужественной фигурой. Темные волосы острижены и едва достают до ворота, усики и глубоко посаженные выразительные глаза цвета лесного ореха то и дело поблескивают озорным блеском, точно он все время чему-то смеется про себя. Право, глаза у него скорее поэта, чем воина – под романтической сенью густых бровей. Очевидно, что перед вами человек умный и тонко чувствующий.

Меня позабавило и очень польстило то, что капитан обращался ко мне чаще, чем к другим женщинам за столом. Его нареченная не преминула заметить это – девушка залопотала еще большую нелепицу.

– Джон, дорогой, – перебила она его в момент, когда он рассказывал особенно интересную подробность из религиозных церемоний аризонских дикарей. – Я уверена, что дамы за ужином предпочтут более цивилизованные темы. Например, ты очень галантно не заметил мою новую шляпку, которая только что прибыла из Сент-Луиса. Последняя нью-йоркская мода.

Капитан посмотрел на нее рассеянно-смешливо.

– Твоя шляпка, Лидия? – спросил он. – А какое отношение твоя шляпка имеет к лечебному танцу чирикауа?

Отвлечь капитана разговорами о шляпке не удалось, и бедняжка вспыхнула в замешательстве.

– Нет, конечно, никакого, дорогой. Но мне просто кажется, что дамам куда интереснее, что носят в Нью-Йорке, чем скучный разговор о глупых дикарских суевериях. Правда, мисс Додд?

Я не смогла удержаться от удивленного смешка.

– Ну, разумеется, мисс Брэдли, у вас очень милая шляпка. Как думаете, капитан, у нас получится привить нашим туземным хозяевам интерес к последним нью-йоркским модам?

– Как ловко у вас вышло соединить женские шляпки и туземные обычаи, мэм, – добродушно сказал капитан, и глаза его блеснули. – Надеюсь, ваша миссия будет проходить не менее успешно.

– Мне послышался скепсис в вашем тоне, капитан, – сказала я. – Неужели вы не верите, что нам удастся привить дикарям достижения цивилизации и культуры?