Падение ангела - Юкио Мисима

А во втором свитке сутры о Великой Матери сказано: «И тогда на небе увидит Матерь пять признаков конца. Первый — увянут цветы в волосах, второй — под мышками выступит пот, третий — исчезнет божественное сияние, четвертый — станут моргать глаза, пятый — исчезнет радость жизни».

Эти описания достаточно схожи, но в трактате хинаяны указываются две группы, каждая из пяти признаков — признаки явные и неявные.

К неявным признакам относят следующие.

Первый: обычно полет и кружение ангелов сопровождает дивная музыка, ни один музыкант не способен так ее исполнить, эту музыку издают пять инструментов, заключенных в теле ангела, но когда приближается смерть, музыка теряет силу, инструменты звучат невпопад.

Второй: обычно от тела ангела и днем и ночью исходит сияние, свет ровный, без тени, но под конец жизни свет меркнет и тело окутывается темной тенью.

Третий: кожа у ангелов гладкая, будто пропитанная жиром, даже когда они купаются в благоухающих прудах, вода скатывается с нее, как с листьев лотоса, но с приближением смерти на коже начинают оставаться капельки воды.

Четвертый: как правило, в движении ангелы не знают границ, они, словно искры, кружащие вокруг костра, не останавливаясь, все время перелетают с места на место, им свойственно, не закончив одного дела, переходить к другому, но с приближением конца они где-нибудь опускаются поближе к земле и уже не покидают этого места.

Пятый: тело ангела наполнено силой, немигающие глаза всегда распахнуты, но когда подступает смерть, силы его оставляют и глаза постоянно моргают.

Это и есть пять неявных признаков смертельного недуга.

К пяти явным признакам относят следующие.

Первый — чистое одеяние забрызгано грязью, второй — когда-то свежие цветы в волосах увяли, третий — из подмышек струится пот, четвертый — тело издает неприятный запах, пятый — пропадает радость жизни.

Другие источники в той части, которая касается пяти признаков близкой смерти ангела, пишут именно о пяти явных признаках, неявные признаки могут косвенно указывать на близящийся конец, но раз возникли явные признаки, то скорой смерти уже не избежать.

У ангела — героя пьесы «Платье из перьев» — один из этих явных признаков присутствует, но, получив свое одеяние, он вдруг исцеляется — выходит, что автор пьесы Дзэами[18]не стал строго следовать буддийским источникам, а использовал это как поэтический прием, как намек на прекрасную смерть.

Узнав все это, Хонда вдруг отчетливо вспомнил, как были изображены эти пять признаков в драгоценной «повести в картинах», которую Хонда когда-то давно видел в храме Китано[19]в Киото. Тут сыграла свою роль бывшая под рукой фотография: вещь, по которой он прежде лишь скользнул взглядом, теперь наполнилась поэзией и тронула душу.

Картина изображала сад, в глубине которого располагался красивый храм в китайском стиле, и ангелы: одни касались струн кото,[20]другие держали наготове барабанные палочки. Но прелести музыки не чувствовалось. Звук, казалось, напоминал вялое жужжание мухи в летний день. Струны, похоже, потеряли упругость и не звучат. В этом саду растут цветы, а на переднем плане, прикрыв глаза рукавом, грустит ребенок.

Все выглядит так, будто погибель налетела нежданно — на дивно белых бесстрастных лицах проглядывает недоумение.

Один из ангелов, скрючившись, сидит в храме. Другой, со спущенным с плеча рукавом, изогнулся веем телом, пытаясь приблизиться к земле. В их позах, даже в расстоянии между ангелами есть что-то тоскливое, блистательные одежды в беспорядке, так и чувствуешь запах мутной реки.

Что же случилось? А просто обозначились признаки конца. Вот так же, наверное, выглядели бы в дворцовом парке где-нибудь в тропиках придворные дамы, пораженные нежданно налетевшей болезнью, от которой нет спасения.

Цветы в волосах поникли, пустота, наполнив тело, подступила к горлу. В мягкой неторопливости, составлявшей суть этих прелестных существ, сквозило безволие, даже в их дыхание вплелся запах смерти.

Существа, которые одним своим присутствием в жизни влекут людей к красоте и фантазиям, должны были бы и сами заметить, что парят, овеваемые ночным ветром, без былого очарования — оно, словно слезающая позолота, покидало их тело. Изысканный сад будто превратился в косогор. И по нему с шелестом скользили золотые песчинки — олицетворение всесилия, красоты, наслаждения.

Абсолютная свобода, свобода разрывавшего пустоту полета оставила их тела, как безжалостно сорванная плоть. Вокруг парящих фигур возникла тень. Исходивший от них свет померк. Сила их очарования словно стекала безостановочно с кончиков чудных пальцев. Огонь, тлевший в самой глубине души и тела, погас.

Ни клетчатый узор на полу в храме, ни киноварь балюстрады ничуть не изменились. Они — следы пустой роскоши. Тщательно отделанный храм останется жить и после смерти ангелов.

У ангелов — женщин с распущенными волосами — раздуваются ноздри. Они почувствовали запах гниения. Быть может, там, за тучами, ворох опавших мятых лепестков. Или гниет вода, в бледно-голубой цвет которой окрасилось небо. Просторный мир, где окончательно исчезло то, что радует глаз и душу…

— Вот за что я вас люблю. Именно за это, — сделала вывод Кэйко, выслушав рассказ Хонды. — Вы знаете ну просто все!

Подчеркнув голосом свой восторг, Кэйко тут же открыла крышечку маленького флакона модных духов от Эстер Лаудер и подушила за ушами. Она была в брюках из материи под змеиную кожу и такой же блузке, подпоясанной кожаным ремнем, на голове испанская шляпа из черного фетра в виде сомбреро.

Хонда, увидев Кэйко на вокзале в таком виде, даже испугался, но у него не было никакого желания порицать ее вкусы.

Через несколько минут они прибудут в Сидзуока. Хонде неожиданно вспомнился один из пяти признаков смерти ангела — «не радуется жизни», и он подумал о том, что сам уже давно не испытывает этой радости, но не умирает только потому, что не ангел.

В сердце возникла пустота и снова вызвала чувство, которое он испытал, когда ехал в машине на станцию Токио. Выезжая из дома, Хонда сказал шоферу, чтобы тот в районе Нисиканды въехал на скоростную автостраду. Машина со скоростью восемьдесят километров в час бежала по влажной дороге, вдоль которой зубцами тянулись новые здания финансовых компаний. Каждое здание — прочное, основательное, даже грозное, раскинув огромные крылья из стекла и металла, будто набрасывалось на следующее. Хонда тогда испытал мстительную радость при мысли о том, что когда он умрет, все эти здания исчезнут, и теперь он вспомнил это ощущение. Нет способа уничтожить этот мир, вернуть его в небытие. А вот когда он умрет, именно это и произойдет. Даже забытый обществом старик наделен силой разрушения — у него есть смерть. Хонда совсем не боялся пяти ее признаков.