В разгар лета - Виктория Холт

Если и меня изменила эта ночь, тем более, она не могла не затронуть его душу.

Он утратил всю свою задиристую браваду, желание продемонстрировать, что он лучше других. Сейчас в нем было какое-то смирение, ощущение жизненной трагедии, но я также знала, что в нем живет обида.

Отец сказал:

— Прежде всего мы решим, где ты будешь спать.

— Они схватят меня, как бабушку. Они бросили ее в реку, хотели утопить, а потом сожгли!

— Они не осмелятся, — сказал отец. — Я заставлю их понять. А теперь ты пойдешь в дом вместе со мной.

Он все еще сопротивлялся, но Джекко взял его за руку и повел в дом.

Отец велел Джекко отвести Дигори в маленькую комнату, которая соединялась с холлом, и выйти, когда он позовет.

Затем он позвонил в колокольчик, и появился Исаак.

— Исаак, — сказал отец, — я хочу, чтобы все слуги собрались здесь.

— Сейчас, сэр Джейк?

— Немедленно!

— Хорошо, сэр Я уловила трепет, который пробежал среди слуг в доме, слышала торопливые шаги, шепчущие голоса.

Через короткое время все были здесь, построившись в линию, которую возглавляли миссис Пенлок и Исаак.

Отец строго обратился к ним:

— Злое и постыдное деяние произошло в мое отсутствие! Бесчувственные дикари убили беззащитную старую женщину. Да, я знаю, вы считаете, что костер в лесу был несчастным случаем, но в глубине души знаете, что это не так. Трудно поверить, что люди, которые казались обычными и порядочными, виновны в таком преступлении. Я не предлагаю вам признать свою вину — если кто-то из вас виновен, это останется на его совести. Но я хочу сказать следующее: на моей земле не будет места подобной дикости. Кто будет уличен в совершении подобных злодеяний, будет удален с этой земли В праздничную ночь погибла женщина. К счастью, ее внук был спасен от толпы. Он лишился своего дома, защиты, поэтому будет теперь находиться под моей опекой. Он будет жить и работать среди нас. Он достаточно пострадал, и мы должны это помнить. Если я услышу о каких-либо преследованиях мальчика, виновный будет наказан. Джекко, выходи.

Когда Джекко с Дигори вошли в холл, у всех словно перехватило дыхание. Я никогда не слышала такой тишины.

Отец положил руку на плечо Дигори:

— Дигори отныне равный вам. Я надеюсь, всем это ясно. — Он обернулся к Джону Ферри, главному конюху:

— Ферри, у тебя есть свободная комната над конюшней. Мальчик может воспользоваться ею, пока мы решим, чем его занять.

— Да, сэр, — сказал Ферри.

— Теперь отведи его. Он, конечно, должен многому научиться, если будет работать с лошадьми.

— Да, сэр.

— Ты можешь идти с Ферри. Он сделает так, как сказал отец, — сказал Джекко.

Дигори все еще молчал. Как он отличался от того задиристого мальчишки, которого я впервые встретила в лесу.

— Пойдем, парень, — сказал Джон Ферри.

Он взял Дигори за плечо, и они направились к выходу. Дигори шел, словно в трансе.

— Ферри? — окликнул отец.

Ферри остановился и обернулся:

— Да, сэр?

— Помни, что я сказал.

— Да, сэр. Хорошо, сэр.

По знаку отца слуги разошлись.

— А вы оба отправляйтесь в гостиную, — сказал он нам. — Нам есть что обсудить.

Мы отправились и допоздна сидели там, подробно рассказывая родителям обо всем, что случилось в ту ужасную ночь.

Впервые с тех пор я почувствовала себя спокойнее.

Было чудесно сознавать, что отец здесь и обо всем заботится.

* * *

Отец нашел наилучшее решение. Главное, у Дигори теперь был дом, в котором он находился по защитой моего отца.

Но, безусловно, совершенных решений не бывает.

Дигори потерял свою бабушку, которой очень гордился. Джинни была отмечена особым знаком при рождении — она родилась ногами вперед, и это означало, что она наделена особой силой. Больше того, она заявляла, что принадлежит к семейству Пелларов Как гласила легенда, дальний предок этого семейства помог русалке, выброшенной на берег, вернуться обратно в море и в знак благодарности за это был наделен особыми силами. Ужасное разочарование постигло Дигори: сверхъестественные силы бабушки оказались бесполезными против толпы и она не смогла им отомстить. Его гордость была уязвлена, а свобода потеряна.

Дигори очень любил лошадей и теперь помогал Джону Ферри ухаживать за ними И хотя его никто не преследовал, потому что это было категорически запрещено моим отцом, но в то же время никто не выказывал и никакой дружелюбности.

Дигори был диким по духу, мрачным и замкнутым, он почти не общался с другими парнями на конюшне.

Всю свою любовь он отдавал лошадям, которая не распространялась на людские существа. Возможно, ко мне и Джекко он испытывал определенное чувство, — он не забыл, что мы спасли ему жизнь в ту памятную ночь. Но, кроме нас, он, казалось, ни к кому не испытывал дружеских чувств и держался в стороне.

Кроме того, само присутствие Дигори вызывало недовольство, хотя никто не осмеливался его высказывать.

Едва ли кто-нибудь смог забыть, что он был «ведьмин шалопай».

Джекко и я помогали ему, как могли. Я испытывала гордость и удовлетворенность, потому что мы спасли Дигори жизнь. Нет ничего, что привязывает одного человека к другому так, как осознание того, что этот человек оказал тебе большую услугу. Но есть ли большая услуга, чем спасение жизни?

Дигори никогда не искал общества, он не нуждался в других людях. Мне казалось, что он живет в своем собственном мире, где он всесилен. Гордость была глубоко укоренена в его природе.

Ему нравился «Собачий дом». Он разбил окно и через него пробирался в дом. Там было его маленькое убежище — место, где он мог быть совершенно один.

Когда Джекко обнаружил, что окно разбито, он велел вставить стекло и отдал Дигори ключи от сарая. Я думаю, что они стали его величайшей драгоценностью.

Наверное, Дигори испытывал некоторую благодарность ко мне и Джекко, но был слишком глубоко ранен, чтобы полностью доверять кому-то. Он избегал нас, наверное потому, что не любил быть в долгу.

Каждый день я ждала возвращения Рольфа и боялась его одновременно. Я думала о том, что скажу ему. Я думала о той памятной ночи, о трагедии, случившейся по вине Рольфа. Временами я не могла поверить, что он был там, но я видела это своими глазами.

Однажды на ужин к нам приехал мистер Хансон.

Он сказал, что Рольф поехал прямо в университет, не заезжая домой, но он уверен, что скоро увидит его.

Мистер Хансон говорил о Рольфе с такой гордостью и воодушевлением! Что бы он сказал, если бы узнал, что его сын был зачинщиком расправы?