Демоны со свастикой. Черные маги Третьего рейха - Ганс-Ульрих фон Кранц

Итак, подпольная нацистская организация сопротивления «Вервольф» была создана в сентябре 1944 года и существовала под командованием Ганса-Адольфа Прютцмана до начала марта 1946 года, полностью подчиняясь рейхс-фюреру СС Гиммлеру. Штаб-квартира организации располагалась в Гревенброхе, в старинном замке Хулчрат. «Вервольф» вела террористическую и партизанскую войну на оккупированных союзниками территориях, действуя небольшими мобильными отрядами. Распространенным мнением о «вервольфах» является то, что они якобы были исключительно слабым и несерьезным военным отрядом, если не вообще лишь порождением пропаганды Геббельса, и что они не причинили в ходе войны никакого существенного вреда противнику. Американский историограф Рут Фрайгер пишет:

Белые простыни свешивались из окон в занятых нашими военными частями городах. Комендантским патрулям нечего было делать. Вервольфы? Да они оказались выдумкой доктора Геббельса. Немецкие мужчины — военные и штатские — по первому же объявлению организованнейшим образом являлись в наши военные комендатуры…

Кроме самодовольных высказываний Фрай-гера и свидетельств, взятых из мемуаров советских военных, в которых в принципе говорится то же самое, упоминаний о вервольфах в исторической литературе и периодике я не обнаружил. Складывается впечатление, что оккупированное союзниками немецкое население было безразлично к двенадцатилетней нацистской пропаганде и с легким сердцем сдавалось на милость победителя. Лично мне в это верится с трудом…

А началось все с того, что в сентябре 1944 года обергруппенфюрер СС Рихард Хильдебрандт предложил Гиммлеру создать партизанский отряд СС, который действовал бы в тылу наступающей Красной Армии. Термин «вервольф» заимствован, скорее всего, из романтической саги Германа Ленса, вышедшей в 1910 году и повествующей о немецких партизанах XVII века. Роман был одним из главных «народных» литературных произведений того времени, его тиражи были на втором месте в Третьем рейхе после «Майн кампф». До последних дней войны партизаны «Вервольфа» нападали на транспорты союзников, подрывая и сжигая грузовики с продовольствием и боеприпасами и даже передвижные госпитали. В последние дни войны они распространяли на занятых союзниками территориях листовки с угрозами в адрес тех немцев, кто отказывался поддерживать нацистов и содействовать им. «Мы покараем каждого изменника и его семью. Наша месть будет смертельной!» — было написано на одной из таких листовок, фотокопию которой мне удалось раздобыть.

Просуществовала организация недолго. В своем первом выступлении в качестве преемника на посту фюрера адмирал Карл Дениц приказал всем членам «Вервольфа» прекратить боевые действия и сложить оружие, и его приказ был практически беспрекословно исполнен. Формально организация прекратила свое существование в 1946 году. Вроде бы бесславный и неинтересный конец, если бы не одно «но». Зачем было располагать штаб-квартиру второстепенной, довольно небольшой и, откровенно говоря, запоздалой организации в одном из самых знаменитых европейских центров черной магии и спиритизма? Традиция нацистов устраивать штаб-квартиры в старинных замках вполне ясна, но неужели не нашлось ничего поближе и попроще?

По прибытии в аэропорт я поменял обратный билет, поскольку мне стало ясно, что не уеду из Германии, не посетив Гревенброх.

В Мюнхен я прибыл на поезде ближе к вечеру. Меня встретил барон фон Нотцинг — он стоял в конце платформы с забавной табличкой в руках, на которой было написано мое имя. На гида, которые обычно держат в руках подобные таблички, встречая туристов, фон Нотцинг был совсем не похож. Больше всего барон был похож на довольного баварского охотника с подстреленным зайцем в руках для отличного бигуса(традиционное тушеное блюдо, приготавливаемое из кислой капусты, копченостей и различных видов мяса, в числе которых должна быть также дичь.). У фон Нотцинга было широкое, добродушное лицо, и, честное слово, для полного сходства с охотником ему не хватало лишь шляпы с пером, лихо заломленной набок. Невозможно было даже представить себе, что такой человек может серьезно заниматься вещами, связанными с экстрасенсами и медиумами. Тем не менее это было так. За неделю плотной переписки по электронной почте я окончательно уверился в том, что фон Нотцинг — серьезный и очень квалифицированный специалист, по-настоящему увлеченный своим делом.

Дорога из Мюнхена в Браунау-на-Инне заняла немного времени, и уже к полудню мы добрались до этого маленького австро-баварского городка. Браунау-на-Инне находится в федеральной земле Верхняя Австрия. Его площадь составляет всего около двадцати пяти квадратных километров, а население — около восемнадцати тысяч человек. Въехав в город, мы прямиком направились в городскую ратушу в отдел записи актов гражданского состояния. Фон Нотцинг заверил меня, что накануне он звонил бургомистру, с которым находится в приятельских отношениях, и нам покажут запись о рождении на свет Адольфа Гитлера, Запись действительно оказалась оригинальной, сделанной на следующий день после рождения мальчика, и с виду казалась в точности такой же, как тысячи других записей, сделанных до и после в этой большой старой книге. Ничего нового нам эта запись не сообщила: имя родителей, дату и место рождения;мы знали и без того, Затем уже пешком, по старым улочкам, мы с бароном отправились к дому, где родился Адольф Гитлер. Прямо перед домом, посреди дорожки из булыжника, возвышался грубый кусок камня, на котором белой краской было выведено:

«За мир, свободу и демократию. Нет фашизму и миллионам человеческих смертей».

Собственно, больше смотреть там было нечего. Дом был самым обычным старым домом, построенным примерно в середине XIX века, и полностью соответствовал стилю старой доброй Европы. Во время Второй мировой войны городок не бомбили, и дом остался почти таким, каким и £ыл построен с самого начала. Присев на скамейку напротив дома, фон Нотцинг радостно подмигнул мне.

— А теперь мой сюрприз, — сказал он, доставая из кармана широкой куртки какие-то распечатки. — Это не что иное, как фотокопии нескольких писем нашего с вами экстрасенса Адольфа Гитлера. Среди прочего там есть и то, что напрямую касается дома, который мы с вами видим.

Я взял листы и просмотрел их. В одном из писем, датированных 1938 годом и адресованных некоему (или некой?) Т. У., собственным неразборчивым почерком Гитлер писал дословно следующее:

Я не люблю и никогда не любил этот дом. Большой и тяжелый — изнутри и снаружи, — он всегда давил на меня и заставлял чувствовать глубокое раскаяние и вину непонятно в чем. Несколько раз я испытывал глубочайшие приступы ужаса, во время которых мне хотелось бежать оттуда подальше. Мне казалось, что ежечасно кто-то наблюдал за каждым моим шагом, особенно это повторялось со мной на самой верхней и самой нижней площадках лестницы — возле чердака и возле с подвала. Из угла окна моей комнаты я явно видел полуотбитую лапу каменной горгульи, свешивающуюся с конька крыши вниз и словно пытающуюся ухватить меня, когда я ложился спать. В детстве это очень пугало меня, да, признаться, мне и сейчас не по себе, когда я вспоминаю о ней.

Я перевел взгляд с листа на дом, затем посмотрел на фон Нотцинга.