Обыкновенный волшебник - Татьяна Веденская

– Итак, Ярослав… – я выждала, чтобы Страхов смог добавить к имени свое отчество.

– Зовите меня просто Славой, так будет удобнее. Братья из монастыря дали мне это имя, и не факт, что оно – мое, но я ношу его в знак благодарности. Как-никак, а они спасли мне жизнь.

– Так это все правда?

– Что именно? – улыбнулся Страхов.

– То, что с вами случилось? Что вас нашли на дороге и выходили в монастыре? Что из этого правда, а что вымысел?

– В общем-то, все правда, – его ответ прозвучал просто и естественно. Я отвела глаза от его внимательного взгляда. Что тут скажешь? Все – правда?

– Вы поддерживаете с ними связь? С монахами, я имею в виду? Где это случилось?

– Вы хотите проверить мою историю? – с пониманием кивнул Ярослав. Слава. И мне сразу стало как-то неудобно.

– Я просто… не в этом дело… – забормотала я, но он меня прервал:

– Да, я понимаю, как это звучит, но именно так все и было. Меня подобрали в придорожной канаве на шоссе недалеко от Байкала. Хотели отвезти в больницу, но монастырь был ближе. Я до сих пор не знаю, что именно произошло. Что со мной случилось. Иногда мне снится что-то такое. Какой-то длинный мост, и я вижу свою кровь, она течет у меня по виску и по рукам. Много крови, все ладони в собственной крови. Но это – все.

– Извините, – пробормотала я внезапно охрипшим голосом. Он рассказывал об этом так, словно такое может произойти с кем угодно. И я подумала, что ведь на самом деле с людьми происходит много странного и страшного. Достаточно включить НТВ и посмотреть любую из их программ. Люди исчезают, умирают. И много необъяснимого, с чем потом приходится просто жить. – Вам, наверное, трудно об этом говорить?

– Ничего. Не волнуйтесь, я уже давно привык к тому, какое впечатление эта история производит на людей. Я бы заказал чаю. Вы обедали?

– Ой, да, конечно. Простите. Да, уже обедала, – я смутилась, подтолкнула к нему меню и сглотнула, непроизвольно. Я, конечно, обедала. Вчера. А утром пила чай – единственная условно съедобная вещь, которую мы привезли из общаги. Мы с Пашкой еще не закупились продуктами. Неподалеку от нашей коммуналки был только один супермаркет, но, как и в большинстве подобных магазинов в центре, цены там были такие, что и на овсянку мы набирали денег с трудом. Пока что было решено дождаться выходных и поехать в большой гипермаркет на окраину. А до тех пор перебиваться хот-догами.

– Ага, я так и понял, – ухмыльнулся Страхов и принялся листать меню.

– Да, и спасибо большое, что согласились на интервью, – добавила я, чтобы как-то сменить тему. Страхов снова припечатал меня к стулу этим странным взглядом с бесенятами где-то в глубине его черных глаз. Потом он ослабил хватку и вернулся к меню.

– Я не сказал, что я согласился, – весело заявил Страхов.

– То есть… Вы не дадите мне интервью? – опешила я. Черт, а я уже согласовала тему с редакторами.

– Давайте просто поговорим, узнаем друг друга, а потом решим. В любом случае, сначала я должен понять, какого рода информацию вы собираетесь публиковать. Я, видите ли, всегда опасаюсь искажений. И еще больше опасаюсь плохих журналистов.

– Вы можете потом взглянуть на уже готовое интервью. И поправить все, что вас не устроит.

– Я знаю, да, но меня это не устраивает, – кивнул Страхов и снова посмотрел на меня одним из своих долгих, изучающих взглядов, от которых у меня возникало стойкое ощущение, что он читает мои мысли. Кстати, это был один из моих вопросов. Умеет ли он читать мысли.

– Я не понимаю, – окончательно растерялась я. – Так что же вы хотите за интервью? Денег?

– Боже упаси, – расхохотался он. – Если быть честным, я просто уверен, что интервью у нас не получится. Я еще ни разу не встречал журналиста, которому бы мне захотелось дать интервью. Но сказал себе – от тебя не убудет, придешь, послушаешь вопросы Василисы, а потом уже решишь. Я не нашел никакой особенной информации о вас в Интернете. Так в какой газете вы работаете?

– «Новая Первая», – я теребила край бумажной салфетки/меню, чувствуя, как нервничаю все больше и больше. Интервью накрывается медным тазом. Каких вопросов он от меня ждет?

– Я тоже не нашла никакой особенной информации в Интернете о вас, – ответила я с вызовом, особенно подчеркнув слова «о вас». – Только то, что размещено на сайте центра.

– Потому что я-то никогда не стремился к публичности. Скорее, наоборот. – Страхов улыбнулся и как бы случайно задел мою руку, протягивая свою к лежащей на столе барной карте. Я глубоко вдохнула и с новой силой принялась терзать салфетку. Он был слишком уверен в себе, слишком насмешлив и сидел очень близко ко мне, так близко, что я чувствовала запах его туалетной воды, тот же самый, который я почувствовала на семинаре, когда Страхов склонился ко мне и взял меня за запястья. Я определенно теряла голову в его присутствии.

– Вы не будете возражать, если я включу диктофон? – спросила я, хватаясь за чемодан. Страхов покачал головой.

– Если вы считаете, что это нужно. Однако, если наш разговор меня разочарует, вы при мне уничтожите файл, договорились? – Страхов посерьезнел.

– Хорошо, – грустно кивнула я, а про себя подумала – фу-ты ну-ты, звезда какая. Официантка подошла, подхватила к себе на поднос мою чашку и спросила, не нужно ли мне повторить кофе. Я покачала головой. В этом заведении для меня дороговат даже кофе.

– Вы что пьете? Кофе? Вы знаете, что кофе – энергетически неправильный напиток, впрочем, как и черный чай. – Страхов взмахнул рукой и заказал большой чайник облепихового чая с медом и пару клубничных пирожных.

– Вы любите клубнику? – уточнил он.

– Что? Я? Нет-нет, мне ничего не нужно! – запротестовала я, но официантка уже ушла, и протест затух, как огонь без доступа кислорода. Я покачала головой, затем принялась налаживать свой старенький боевой диктофон. Нажала кнопку, но последовавший за этим вопрос был задан не мной.

Страхов повернулся ко мне вполоборота, посмотрел мне в глаза, улыбнулся и спросил, как мне нравится жить в Москве. Я тут же смутилась. Еще одна деталь, внимание на которой, как и многие приезжие, не люблю акцентировать. Да и чем, в самом деле, я отличаюсь от москвички? Меня часто принимают за коренную жительницу столицы. Основные признаки – бег по улицам на сумасшедшей скорости, хорошая ориентация в метро и, главное, отсутствие улыбки и вечное недовольство ценами, людьми, толпами и вообще всем-всем-всем. Замешательство, наверное, было прямо написано на моем лице. Неужели по мне так сильно заметно, что я родом издалека? А потом я вспомнила наш семинар про ауру. Он же знал, что я покинула дом. Ясно же, что этот дом не может располагаться в Москве.

– Живу тут уже пять лет. Даже больше! – фыркнула я, отведя взгляд.

– Мой вопрос вас чем-то обидел? Я спросил просто так, – Страхов помедлил. – Хотите, чтобы я отвечал на ваши вопросы, но не хотите отвечать на мои? Почему? Ведь я даже не собираюсь помещать это в газету. Вы должны быть откровенны со мной, мне не нужны никакие игры, в которые вы привыкли играть, Василиса.