Магазинчик моего дедушки - Шермин Яшар

оттуда фотографию африканских детей. Эту газету должен был забрать дядя Ведат. Он покупал эту газету ради купонов. Зуб могу дать, что он ее даже не читает! Потому что каждый вечер он приходит в бакалею и говорит: «Ну-ка, включи телевизор, посмотрим, что там в мире сегодня произошло». Если бы он читал газету, которую покупал, обязательно бы знал, что там в мире творится.

Купоны я не повредила, так что проблемы не было. Дядя Ведат даже и не поймет, что я газету порезала. Фотографию африканских детей я наклеила на пустую коробку, а коробку спрятала подальше. Надо было, чтобы дедуля ее не видел до поры до времени.

Вечером дети начали собираться перед магазинчиком. Ни дать ни взять голодные волки! Да еще с огромными пакетами в руках. Можно подумать, они никогда в своей жизни не видели шоколадок и печенья. Ждут. Я пошла и села рядом с ними. Кто-то подошел и раздал всем крекеры. Все такие в масле, мягкие, воздушные просто! И так пахнут… Дети сразу устроили за них борьбу. А потом начали жирные пальцы облизывать. Я не взяла. И не ела. Мне хотелось очень сильно, но я не стала есть.

Озлем спросила у меня:

– А ты почему не ешь?

Я ответила громко, чтобы слышали все:

– Да я разве такая же бессовестная, как вы? Вы только и делаете, что все время едите. А в Африке дети недоедают. Они бы сейчас все, вообще все отдали за эти крекеры, которыми вы объелись! Пока они голодают, мне в горло не лезет ничего! Научитесь быть людьми уже, ну!

После этой пламенной речи я сразу удалилась в магазинчик.

Мне нужны были продажи. Всем приходящим покупателям я продавала печенье, шоколадки и соки коробками. А они раздавали все детям, которые сидели перед лавкой. Дети все это ссыпали в свои огромные пакеты. Пакеты наполнялись с невообразимой скоростью. У детей был настоящий праздник.

Когда вышел последний покупатель, я пошла к ребятам с коробкой, которую приготовила заранее. На ней была фотография африканских детей.

– Смотрите, ребята. Это очень большое благое дело! Эти дети голодные. Все очень голодные… Никто из них никогда не ел того, что только что съели вы. Бросайте в коробку ваши угощения, я отправлю их в Африку. Сегодня Кандиль. Не жалейте, помогите этим несчастным голодным детям! – начала агитировать я.

Я знала, в тот момент все вспомнили о своих мамах. Потому что совершенно точно в их домах мамы тоже ставили им в пример африканских детей.

Первой оставила свой пакет Нильгюн, затем Несрин, потом Олджай, потом Эндер… За ними и все остальные. Коробка была полной. Я забрала у них все, что они получили в качестве угощений. Сказала всем спасибо. Объяснила, что они сделали очень благое дело и что им за это воздастся. Они разошлись по домам. Завтра они снова должны были вернуться за покупками. Оф-ф, ну и умная же я! Очень умная! Дедуле со мной очень повезло.

И тут пришел дедуля. Увидел огромную коробку посреди лавки. А дальше было вот что.

– Это что?

– Что – что?

– Это.

– Коробка.

– Вижу, что коробка. Зачем она здесь?

– Она для благого дела.

– Что за дело?

– Помощь для африканских детей.

– Чего-чего?

– Для африканских детей.

– Кто тебе это дал?

– Я сама собрала.

– У кого?

– У ребят. Это их угощения в честь Кандиля. Они мне их отдали. Для африканских детей. Кандиль же не только для нас праздник. Для них тоже!

– Ты знаешь, где Африка находится?

– У мамы спроси. Она знает. Она вроде была в Африке. Она много знает. Она и отвезет коробку туда.

– Не шути мне тут. Что мы будем с этим делать? Внучка, ты почему у меня такая? Почему ты, не спросив у меня, делаешь такие странные дела?

– Это ж для тебя, дедуля. Для тебя. Разве ребенок, у которого есть целый пакет сладостей, придет в бакалею за покупками? У тебя же целую неделю не было бы клиентов. Разве лучше было бы, чтобы все продукты тут испортились? Ты этого хочешь? – Уф как я разозлилась.

Дедуля удивился:

– Ты поэтому у ребят их угощения отобрала?

Хах, вот он и понял мои настоящие намерения. Вот сейчас-то он обрадуется.

– Да-а, поэтому забрала у них. Ты понял сейчас? Это ради нас. Чтобы мы сделали больше продаж!

Тут у дедули из ноздрей повалил дым. Натурально.

– Внучка, ты что! Это же грех. Стыдно так делать. Внучка, что ж ты за человек? – начал кричать дедуля.

Тут я не выдержала. И разревелась.

«Да что же плохого в том, чтобы отправить помощь африканским детям, а-а? Это что ты за хаджи[9] такой получаешься? Ты же вообще не разбираешься ни в савабе[10], ни в грехах. Значит, деревенским детям можно Кандиль праздновать, а африканские пусть с голоду помирают?.. Ничего себе, конечно!» – гневно говорила я.

Сказав свое последнее слово, я выбежала из бакалеи. И, выбегая, схватила с полки свою тетрадь.

Я сильно нервничала и поэтому на ломаном турецком написала в свою тетрадь под названием «Некоторые важные темы, на которые детям нужно обращать внимание при общении со взрослыми» восьмой пункт.

Пункт 8

Когда ты ешь за столом, они тебе рассказывают про голодных детей Африки, про то, что они не могут найти еду. А когда ты предлагаешь отправить им еды, эти взрослые тут же отступают: дочка, ты почему такая? Вообще-то, это вы почему такие, а? Прошу воды. Мне говорят: «Ты взрослая уже. Возьми сама». А когда я говорю, что хочу жить сама, одна, они мне заявляют: «Мала еще. Рано тебе!» Как они все меня бесят. Бесячие взрослые!

Целую неделю я не ходила в бакалею. Дедуля передал через маму, чтобы я не приходила. Сказал маме: «Займитесь ее воспитанием!» Мама очень рассердилась, целый час причитала, тоже назвала меня невоспитанной. Мне стало очень обидно. Тогда я громко прокричала:

– Ну и занималась бы моим воспитанием тогда! Разве ты мне не мама? Меня что, соседи воспитывать должны?

Мама бросила в меня тапку. Я убежала из дома. В магазинчик я не собиралась. Я так устала…

Когда я выбегала из дома, успела еще прокричать маме: «Да что вообще за бакалейщик твой папа?» Ну вот. С мамой тоже рассорилась.

Я отправилась к другому своему дедуле. У которого была кофейня.

Я спросила у него:

– Давай я поработаю у тебя?

Я стала совсем как дядя Осман. Я могла находиться где угодно, лишь бы не дома, лишь бы не видеть маму. Я была согласна даже быть подмастерьем в кофейне. Целую неделю каждый день я пила оралет. С утра – апельсиновый, в обед – лимонный, а вечером – мультифрукт. Дедуля говорил: «На стаканчик чая клади одну ложку оралета!» Я же накладывала по три ложки.

Как же они все мне надоели! Никому из них не угодишь! Через неделю мне стало скучно. Сколько можно пить этот оралет? Человеку хочется уже и шоколадки, и чипсов. В тот день я спросила у дедули из кофейни:

– А ты знаешь? Он тебе говорил, что сделал с той помощью, которую я собрала для африканских детей?

– Нет, не знаю, – сказал дедуля.

– Ну иди и спроси. Что ты за дедуля такой, что ничего тебе не интересно? Какой ты беззаботный… Застряла я тут, в этой кофейне. Ты что, совсем меня не любишь? У меня уже живот распух от оралета!

Этот дедуля не мог устоять передо мной. Он согласился и пошел в бакалею за кусковым сахаром. А когда вернулся, рассказал:

– Все разрешилось. Он отдал коробку в мечеть имаму, а тот раздал все детям, которые ходят в мечеть.

Вы только посмотрите на него, он раздал всю помощь в мечети!

Меня ужасно раздражал имам, но это другой вопрос. Сейчас об этом не время.

– Он злится на меня? – спросила я.

– Нет. Он соскучился по тебе. Говорит, что один не справляется. Говорит, пусть приходит и поможет. Иди давай, – попытался подбодрить меня дедуля.

Но он говорил неправду.

– А ты что будешь делать? Без меня справишься? – спросила я.

В конце концов, я целую неделю посуду мою. Дедуля уже привык, наверное, ко мне.

– Справлюсь. Иди же!

Конечно, пусть сам разбирается. Разве он меня спрашивал, когда кофейню открывал? Разве просил меня о чем-нибудь? С меня хватит.

Я рванула в магазинчик.

Дедуля сидел в кресле и читал газету.

Я взяла горсть каленого гороха и села на сахарный сундук. Дедуля, не опуская газеты, сказал: «Дай мне тоже немного гороха».

Какой же дедуля удивительный человек