Миры Роберта Чамберса - Амброз Бирс

его книг, когда учился в колледже. Насколько я помню, мне больше нравились его рассказы о жизни художников — студентов в Париже, чем фантастика. Больше ничего не могу сказать.

— Тогда ты помнишь «Короля в Жёлтом».

— Смутно. Это была одна из первых полу — мистификаций, не так ли? Вымышленная книга? Люди, которые читают её, предположительно сходят с ума, или к ним приходят монстры, или подобные существа. Как в случае с «Некрономиконом».

— На самом деле это должно было стать игрой, — сказал Ателинг. — Но продолжай.

— Ты буквоед до последнего. Но тут не о чем продолжать. Никто больше не верит, что какая — то книга может свести читателя с ума. Реальная жизнь стала слишком ужасной; даже Уильям Берроуз не может превзойти «Дахау».

Внезапно меня охватило подозрение и что — то очень похожее на отвращение.

— Угрюмый Билл Ателинг, ты собираешься сказать мне, что нашёл эту пьесу в своём подвале и с тех пор тебя преследуют? А потом хочешь выложить состряпанную рукопись, чтобы доказать это? Если это так, я просто забуду про свой ужин и пойду домой. В любом случае ты прекрасно знаешь, что такую книгу никто не купит.

— Это ты спрашивал, что со мной не так, — справедливо заметил Билл. — Остынь. Если ты не хочешь мне верить, тогда сам придумай другое объяснение.

— Придумать! — Воскликнул я.

— Если не можешь перестать пищать, то иди домой, — огрызнулся Билл.

— Хорошо. Наблюдай за мной; я дышу ровно. Теперь, если у тебя есть честное объяснение, поведай его.

— Да, — ответил Ателинг. — У меня действительно есть эта пьеса.

Я сел обратно на стул, совершенно растерявшись. Никто больше не торгует такой ерундой. Наконец, я сказал:

— Думаю, здешняя обстановка ударила тебе в голову. Ну, продолжай, я слушаю. Только не жди, что я поверю. Допустим, я не знаю, кто написал сию Ужасную Работу? Так кто же?

— Ты не знаешь и я не знаю, но я уверен, что это был сам Чамберс, — ответил Билл. — Интересно, что ты упомянул «Некрономикон» безо всяких подсказок, потому что в первую очередь именно благодаря Лавкрафту я получил эту пьесу, что также объясняет, почему я не читал её до прошлого года. Но я лучше расскажу тебе всю историю по порядку. Пойдём со мной наверх.

Билл встал и я последовал за ним, не забыв прихватить бутылку «Гранд Марнье» со столика. Кабинет Ателинга выглядел как всегда почти патологически опрятным — ещё одна черта характера, которая автоматически внушает мне недоверие, особенно если она принадлежит писателю. Но недавно кабинет окрасили в блестящий хромово — жёлтый цвет со слабым, тошнотворным оттенком зелёного; палитра, которая в скором времени заставила бы меня сойти с ума без помощи какой — либо вымышленной пьесы. На одной стене висела репродукция Вермеера; эта картина, несмотря на всю эту однообразную жёлтую краску, выглядела почти как окно, за исключением того, что на ней было нарисовано своё собственное окно, которое выглядело ещё более реальным. Для меня это стало сюрпризом; в такой обстановке я бы ожидал увидеть картины Пэрриша или, может быть, даже Бока.

Ателинг указал мне на неудобный стул с прямой спинкой, а затем достал из четырёхсекционного картотечного шкафа довольно толстую папку, которую он положил перед собой на стол. Из неё, в свою очередь, он извлёк два маленьких листа голубой бумаги, исписанных мелкими тёмно — синими буквами.

— Это она? — Спросил я. — Или это просто реклама?

— Нет, это не она, — сказал Билл безжизненным, опасно звучащим голосом. — Просто помолчи десять секунд и послушай, неужели это так трудно? Если ты продолжишь болтать, у меня может не хватить мужества рассказывать дальше. Я не слишком уверен, что должен говорить с тобой.

— Тогда почему ты беспокоишься? Ты прекрасно знаешь, что я не поверю ни одному твоему слову.

— Потому что ты чуть менее глуп, чем все, кого я знаю и когда — то ты понимал кое — что в магии. Теперь ты собираешься слушать?

— Огонь по готовности, — сказал я с фальшивой покорностью. Я действительно не мог себе представить, как Билл сможет смастерить хорошую историю из ничего, но мне было очень интересно посмотреть, как он будет пытаться. Конечно, он знал, что у меня на уме.

— Хорошо. Как тебе, наверное, известно, в детстве я был фанатом Лавкрафта. Таким же, как ты. И я искренне верил во все эти поддельные книги, которые он и другие члены кружка Ктулху выдумали, чтобы их рассказы звучали более правдоподобно. Меня полностью поглотила эта тема. Я написал в Библиотеку Уайднера, пытаясь одолжить у них копию «Некрономикона»; я искал его в букинистических магазинах; пытался купить его в простой запечатанной обёртке от «Панург Пресс». Всё было бесполезно и, наконец, когда мне исполнилось пятнадцать лет, я написал лично Лавкрафту и попросил его помочь.

Ну, ты догадываешься, что произошло. Лавкрафт вежливо ответил мне, что он просто придумал эту книгу. Но в пятнадцать лет меня не так — то легко было сломить. Вместо этого я предположил, что раз книги не существует, он должен написать «Некрономикон», а я его опубликую. По частям, конечно, в каком — нибудь любительском журнале.

Я рассмеялся.

— Лавкрафт, должно быть, получил четыре десятка подобных писем.

— Я не сомневаюсь в этом, — продолжил Билл, — в любом случае, он, конечно, очень вежливо отказался. Он сказал, что уже приводил цитаты из «Некрономикона» с 900—й или даже 1000—й страницы и он на самом деле не думает, что ему хочется писать книгу такого размера. Что ж, я более — менее понял его намёк. Но я не мог удержаться от того, чтобы добавить, что надеюсь, он когда — нибудь сможет написать хотя бы несколько глав и если он это сделает, то Билл Ателинг будет ждать, что Лавкрафт вспомнит, кто готов опубликовать их. Я был ужасным сопляком в те дни. Пожалуйста, не делай никаких примечаний, потому что вот одно из моих собственных.

Билл протянул мне один из листов голубой бумаги. Я видел письма Лавкрафта и раньше; этот образец был написан маленькими буквами, совершенно разборчивым почерком, который выглядел так, словно писали по линейке. Либо это было подлинное письмо, либо его сделал мастер — фальсификатор, а я точно знал, что у Ателинга таланта подделывать письма не имелось. Ателинг указал на один длинный параграф, который гласил следующее:

«Ваше упорство действительно заслуживает похвалы, но на самом деле я думаю, что будет безрассудством для меня цитировать больше, чем несколько предложений из «Некрономикона» то здесь, то там. Если бы я