Без пощады - Руслан Алексеевич Михайлов

- Линдро! Держи ее!

- Отпустите меня!

- Не смейте трогать мою жену! Обдолбанные уроды! Отпустите ее немедле… – голос отца захлебнулся и тут же раздался радостный гогот незнакомцев.

- Неплохо ты его приложил!

-Пусть держит рот на замке! А черт – руку отсушил…

- А девка-то неплоха – глянь, глазищами так и сверкает!..

11.

Как и рассчитывал Нортис, операции растянулись на неделю. Для самого калеки они пролетели достаточно незаметно – большую часть времени он был под действием наркоза. Когда он ненадолго приходил в себя, то отстраненно выслушивал краткий доклад от доктора о произошедших в его теле изменениях и опять погружался в забытье.

Марлин коротала дни, наблюдая за доктором Люмбери, скрупулезно выполняя условия заключенного договора. Чем больше времени девушка проводила вместе с доктором, тем меньше он ей нравился. Внешне Люмбери казался весельчаком, проявлял заботу о Нортисе, но было в нем что-то темное и неприятное. Правда, одного положительного качества у доктора все же было не отнять – работал он умело. Он успевал везде: ассистировать роботу хирургу, контролировать сменяющиеся показатели жизнедеятельности Нортиса на помигивающем экране, строго выдерживать дозировку лекарств. За все время шедших одна за другой операций Нортис ни разу не свалился в клиническую смерть и не получил химического шока от передоза. Доктор знал, что делал и, несомненно, являлся профессионалом.

Этот факт заставил девушку насторожиться еще больше – наверняка в прошлом доктора есть пара темных историй иначе зачем ему прозябать во внешнем секторе? При наличии действительной врачебной лицензии, умелых рук и медицинского робота, Люмбери мог спокойно жить и неплохо зарабатывать как минимум в седьмом, а то и в шестом секторе. Специалисты своего дела ценятся везде. Врачи – особенно.

Пару раз в комнату заглядывал жирный Рамирес, по своему обыкновению всегда что-то жующий. Интересовался делами парня. Продолжались такие посещения недолго. В последний приход толстяк ненароком застал момент, когда доктор Люмбери бережно принимал из манипуляторов робота только что извлеченную печень истекающую кровью, и Рамиреса едва не вывернуло наизнанку. Больше хозяин ЖилМода в комнате не появлялся и лишь изредка справлялся о делах по терминалу, не включая видеосвязь.

К шестому дню большая часть работы завершилась – органы успешно извлечены и заменены имплантатами. После того как заработало последнее устройство, Люмбери облегчено выпрямился и отдал роботу команду вернуть на место реберную клетку, сшить мышцы и кожу.

Отойдя в сторону, чтобы не мешать бездушному помощнику, Люмбери снял халат, утер им взмокшее лицо и бросил в угол. Немного помолчав, он обратился к бесстрастно смотрящей на него Марлин:

- Все. Теперь осталось только ждать и надеяться на лучшее.

- Надеяться? К черту надежду, док! Хочешь сказать, что он может и не проснуться? Для тебя лично это будет не самым лучшим исходом событий.

- Я ничего не хочу сказать! – огрызнулся Люмбери – Я сделал все, что от меня зависело. КиберМед до сих пор подает ему регенерационную смесь и питание! Как и договаривались – все в полном объеме! Нам осталось лишь ждать! И хватит меня пугать – хочешь, чтобы у меня дрогнула рука в самый неподходящий момент?

- Как его состояние?

- Пока в пределах нормы – пожал плечами доктор – Как подсказывает мой врачебный опыт, после таких серьезных операций обычно выкарабкиваются те, у кого есть ради чего жить – любящая семья, например.

Неожиданно усмехнувшись, Марлин бросила короткий взгляд на безжизненно вытянувшегося на узкой койке Нортиса, перевела взгляд на заваленный окровавленными салфетками пол, немного подумала и уверенно произнесла:

- Тогда все в порядке. Поверь мне на слово – этому парню есть ради чего жить. Он выкарабкается.

- Вам виднее – фыркнул Люмбери – Для меня это бизнес и не более того. Если завтра он придет в себя, начнем приживлять протез. Никогда не понимал этих русских – он мог просто продать мне органы с заменой на имплантаты гражданской категории, а остаток взять деньгами. Оставшейся суммы с лихвой хватило бы на получение образования для офисной работы как минимум второй категории. Не знаешь, зачем ему понадобились артианитовые имплантаты третьей категории? Ведь по сути, он затеял перестановку мебели в своих внутренностях только из-за них и их дополнительных функций.

- Как ты сам сказал – для тебя это лишь бизнес – отрезала Марлин – Не суй нос в дела моего нанимателя.

Доктор давно уже удалился, а Марлин все так же задумчиво стояла у койки Нортиса и вглядывалась в его бледно лицо с гротескно выглядящей нашлепкой глазного имплантата.

- Ты проснешься, Нортис – тихо прошептала она – Я это знаю.

12.

Нортис очнулся. Хотя в данном случае уместней сказать – включился. Это выражение гораздо больше подходило к человеку, жизнь которого поддерживали многочисленные имплантаты. Стоило умным процессорам зафиксировать, усиление мозговой активности, и глазной имплантат перешел в активный режим, исправно показал пластиковый потолок в грязных разводах. Роторные помпы искусственного сердечного клапана с легким шелестом закрутились быстрее, ускоряя ток крови по венам, легочный имплантат принял в себя глубокий вдох и запустил процесс отделения кислорода. Да… Гораздо уместней сказать, что Нортис именно включился. Перешел из режима «СтэндБай» в состояние активной работы…

Отныне остаток его жизни будет проходить под тихий шелест помп, стрекот нагнетателей и легкое повизгивание сервоприводов неотлаженных имплантатов.

Зафиксировав пробуждение пациента, КиберМед издал мелодичный гудок, извещая об этом событии хозяина. Люмбери не заставил себя ждать, и вскоре его лисье лицо нависло над Нортисом. За спиной доктора виднелась фигурка Марлин, и Вертинский, опустив несуществующие веки, дал ей понять, что все в порядке, с запозданием вспомнив, что теперь он лишен этой возможности выражения эмоций. У него не было глаз, равно как и век. Они хирургически удалены.

- Добро пожаловать в мир реальности, молодой человек – обрадовано заявил доктор - Должен сказать, что вы изрядно меня напугали – два дня в коме это не шутка. Бедный доктор уже начал подозревать самое худшее.

- Пить… - вытолкнул из себя Нортис и удивленно прислушался к тому, как прозвучало это слово – голос воспринимался чужим, словно принадлежал другому человеку. Более хриплый и жесткий, и Нортис был уверен, что дело не в пересохшем горле. Воздух поднимался по гортани неровными рывками и отдавал привкусом пластика.

- Пить? О! Ну конечно! – засуетился