#Одноклассник - Диана Килина

– Завтра.

– Завтра.

Он все–таки поцеловал меня – покосившись на детскую площадку и убедившись, что Милена не смотрит – быстро мазнул губами по моим. Улыбнулся и попрощался полушепотом, а затем развернулся и пошел к воротам – туда же, откуда и пришел.

В полном раздрае, я молча догуляла по зоопарку с Миленой. Приехала домой и устроилась за столом, пока она рисовала; хмурясь от того, что кое–кто постепенно заполняет все мои мысли.

Это волнительно. Словно глоток кислорода или святой воды – освежает и отрезвляет, дает почувствовать, что я в первую очередь женщина. А Рома… Что чувствует он? Чего хочет? Что можно от него ожидать и к чему готовиться, чтобы не остаться с разбитым сердцем снова?

Да, я знаю его только с лучших сторон: порядочный, волевой, упорный, всегда защитит слабого, но это только то, что на поверхности. И я не могу угадать, что скрывается внутри; какие демоны и какие недостатки могу выплыть из глубин его личности; а горький опыт подсказывает, что так происходит всегда.

12

When your life’s to your limit

You gave all you’ve given

Who you gonna pray to when you’re there?

When you find out that there ain’t no other love

No other love for you

Jarryd James «Do you remember?»

Пышный букет розовых гербер радовал глаз всю следующую неделю – Ромка подарил вместе с хрустальной вазой. Польстило то, что он помнит мои любимые цветы; а также то, что он догадался – вазы в новом доме не предусмотрела.

Он приезжал каждый день, на полчасика – просто попить кофе, обнять и поцеловать в изгиб шеи, пока мыла чашки. Я не возражала, напротив, активно подставляла чувствительное место его губам и отчаянно прижималась к нему, жаждая большего.

«Я не хочу спешить, Ежик» – шептал мне на ухо, пока я терлась о него ягодицами, – «Я хочу смаковать тебя; хочу растягивать удовольствие, но мне надо быть на работе через двадцать минут».

Понимала, что «растягивать удовольствие» означает, что мне нужно устроить дочь на выходные – к бабушке или к отцу. Понимала, что это не правильно, но ничего не могла с собой поделать – в пятницу вечером отвезла Милену к маме; заехала домой, чтобы привести себя в порядок и через час открывала дверь его квартиры своим ключом.

Мне хотелось быть раскованной, уверенной в себе и сексуальной, поэтому я надела лучшее нижнее белье – комплект из полупрозрачного алого кружева, что отлично оттенял мою светлую кожу. К трусикам и бюстгальтеру прилагался пояс для чулок, но я не смогла определиться с их цветом, поэтому пояс просто сидел на бедрах, щекоча чувствительные бедра подвязками. Волосы я убрала наверх, выпустив несколько прядей, чтобы Рома мог накрутить их на палец – как он любит. Лицо закрыла серебристой маской – не спрашивайте, зачем я это сделала. Просто сделала.

Пока я ждала его, прошлась по квартире и удивилась количеству фотографий с семьей. Особенно много их было в кабинете – на столе три фоторамки, а на стене два больших снимка с отцом и с матерью каждый. Улыбнулась школьным медалям по олимпиадам, что были спрятаны за стекло и стояли на полках – не думала, что кто–то вообще хранит их.

Я не была уверена, понравится ли Роме, если я похозяйничаю на его кухне, поэтому привезла ужин с собой – теплую лазанью с соусом Бешамель и пармезаном; а на десерт приготовила тарталетки с маскарпоне и ягодами. Поставив все это на островок, я вернулась в гостиную. Разделась до нижнего белья и устроилась на диване, молясь, чтобы он не решил после работы куда–нибудь заскочить.

Услышала тяжелые шаги на площадке и вздрогнула, едва в замке заворочался ключ. Комната освещалась только светом фонаря, что стоял за окном, и моя кожа казалась особенно бледной в полумраке. Каждый сантиметр покрылся пупырышками, и я невольно задрожала, когда входная дверь открылась и прохладный воздух пробежался по телу.

Рома молча зашел в квартиру и застыл, заметив меня. Поняла это по тишине, которая воцарилась за спиной – именно так я и сидел. Не говоря ни слова, он вошел в гостиную и остановился за мной. Положил руку на спинку дивана, слегка коснувшись моего плеча пальцами, и медленно обошел его, плюхнувшись на сиденье и уставившись на меня с полу улыбкой.

– Привет, – прошептал он и я невольно усмехнулась – почему люди всегда шепчутся, когда находятся в темноте?

– Привет. Как прошел твой день? – спросила, изобразив невозмутимость – не совсем удачно, но все же.

Ромка простонал и запрокинул голову назад. Потер лицо ладонями и ослабил галстук. Я жадно следила за каждым его движением и, не удержавшись, облизнула губы, когда он стянул его через голову, бросая на подлокотник дивана. Прикрыл глаза на секунду, а потом посмотрел на меня:

– Устал, – искренне ответил, продолжая улыбаться – слабой, но теплой улыбкой, – Устал чертовски.

– Голоден? – прозвучало двусмысленно.

И он уловил это, просипев в ответ:

– Возможно.

Я смотрела на него, запоминая каждую деталь – небрежно расстегнутые верхние пуговицы рубашки, взъерошенные волосы и пульсирующая венка на шее – а потом не выдержала и встала.

Его взгляд пробежался по моим плечам и груди, которая была как на ладони – бюстгальтер больше показывал, чем скрывал. Спустился ниже и снова поднялся, сфокусировавшись на моем лице.

– Ты такая красивая, – восхищение в его взгляде заставило сердце болезненно сжаться.

Мне хотелось как–то расслабить его; отлечь, и я не придумала ничего лучше, кроме как опуститься на колени перед ним, и провести ладонями по его бедрам.

– Что ты собралась делать? – спросил с ухмылкой, которая тут же исчезла, когда я положила ладонь на его промежность.

Меня бросило в жар, едва я ощутила твердеющий под одеждой член. Инстинктивно облизнула губы, и Рома подался вперед.

– Катя, – прошептал, когда я потянула пуговицу и молнию на брюках, – Кать, остановись, – прикрыл глаза и судорожно вздохнул, едва мои пальчики оттянули резинку трусов и коснулись шелковистой плоти.

Я обхватила его рукой, провела вверх–вниз и задрожала от предвкушения и желания. Сжалась внутренне и подалась вперед, снова облизывая пересохшие губы, но Рома схватил меня за шею и резко поднял вверх, едва мой язык лизнул головку его члена.

– Нет, – прохрипел он, усаживая меня верхом, – Не хочу.

Он отодвинул трусики в сторону, провел ладонью по складкам и уткнулся носом мне в шею, ощутив скользкую влагу. Повел бедрами и толкнулся внутрь, от чего я застонала в его висок. Проник на всю длину и замер подо мной, крепко держа за бедра.

Поднял голову, потянул ленту в моих волосах, и бережно снял маску, положив ее на сиденье. Притянув к себе, провел пальцем по подбородку, а затем и языком по тому месту, где только что коснулся меня.