Суеверный - Роберт Лоуренс Стайн

Красное и черное. Красное и черное.

Кусты, земля, лица – все это в мигающем свете фонарей полицейской машины. Красное и черное. Красное и черное.

Дюк застыл в неловкой позе. Его худое, как зубочистка, тело как-то странно выпрямилось. На длинной шее выпирает кадык. Обычно приглаженные черные волосы встали дыбом. Когда подъехали Гаррет с Вальтером, он указал им на кусты и отошел в сторону, словно отступил с поля боя.

– А где Джимми?

– Едет. У него квартира на Стов-стрит. Он скоро будет здесь.

– Фонарь, – бормочет Гаррет, нерешительно стоя на траве.

Он окидывает взглядом пустой Круг, стоящие вокруг здания колледжа – темные, немые свидетели.

– У нас есть с собой фонарь?

Вальтер хлопает себя по лбу.

– О, черт! Забыл!

– У меня есть! Возьми! – бормочет Дюк.

Белый свет галогенной лампы льется на траву ярким потоком. Всем пришлось прищуриться. Гаррет забирает фонарь у Дюка. Он испытывает потребность подержать что-нибудь в руках.

Гаррет делает несколько осторожных шагов по направлению к кустам. Вальтер следует в нескольких шагах позади него.

Черный деготь заливает лицо девушки. Столько крови.

– Ее зовут Шарлотта. Шарлотта Вильсон. Я нашел в бумажнике ее пропуск в колледж, – раздается позади Гаррета голос Дюка.

Голос такой слабый, что кажется, будто он звучит издалека.

Гаррет останавливается перед низким вечнозеленым кустарником. Ветер стих. Кустарник не шелохнется. Он оглядывается на Дюка, стройный силуэт которого виден в свете фар полицейской машины.

– Студентка?

– Нет. Сотрудница.

– Ограблена?

– Нет. В бумажнике двадцать долларов. И кредитная карточка.

– Она была изнасилована?

– Не думаю. Трусики все еще на ней.

«Очень профессионально, Дюк!» – думает Гаррет.

Красное и черное. Красное и черное.

Он глубоко вдыхает и задерживает дыхание. Полицейский обходит кустарник, до боли сжимая металлическую ручку фонаря.

Позади раздается голос Вальтера. Он на удивление тонкий.

– Может, кто-нибудь будет записывать?

Гаррет на мгновение закрывает глаза. Через закрытые веки он все еще видит красное и черное. Красное и черное.

– Потом все запишем. Давай сначала посмотрим, а? Потом...

У него перехватывает дыхание.

Он оказался не готов. Не готов к подобному зрелищу.

Измазанное черным лицо. Гаррет знает, что это кровь. Она затекла в глаза, заполнив глазницы. Заполнила нос девушки. Где же ее рот?

Луч света дрожит и от этого кажется, что земля трясется.

У него подгибаются колени. Неужели этот крик вырвался из его горла?

Гаррет прищурился. Заставил себя не моргать.

Одна рука умершей засунута под шею.

Разве руки сгибаются подобным образом?

Короткая юбка задрана до талии, открывая черные трусики. Ноги раздвинуты. Живот вспорот. Вспорот. Вспорот. Вываливается... Все вываливается.

А ее спина?

Нет!

Расколота надвое? Сломана пополам?

Нет.

Господи, нет!

Это все свет. Плохо видно.

Гаррет делает несколько глотательных движений. Заставляет себя отвернуться. Дюк и Вальтер теперь стоят сразу позади него. Пепельное лицо Дюка бесстрастно. Глаза широко раскрыты. Он не шевелится. Двигается только кадык. Глаза Вальтера выглядят светлыми даже в этом свете. Они полузакрыты. Одна пухленькая ручка покоится на рукоятке пистолета, другая беспомощно опущена. Он сжимает и разжимает кулак.

Гаррет заставил себя повернутся и снова посмотреть.

Лужа крови вокруг переломленного тела девушки. Как тень. Мертвая тень.

«Какой кошмар! Неразрешимая загадка», – думает Гаррет. Девушка. Шарлотта Вильсон. Ее нельзя привести в порядок. Нельзя оживить.

– О, черт!

Дрожащий свет наткнулся на что-то лежащее на земле. Гаррет останавливается, чтобы подобрать непонятный предмет, и его начинает мутить. Несмотря на свет, он не может осознать смысла увиденного.

Тут что-то не так. Он чего-то не понимает.

– О, черт! Да что же это?

В горячей руке Гаррета что-то мягкое.

Он крепко держит находку, поднимает повыше. Трясет.

– Это парик? – громко восклицает он. Голос у него напряженный, без эмоций.

– Она носила парик?

Поднеся предмет поближе, он видит, что это не парик. Нет.

Гаррет подносит предмет совсем близко.

Это не парик. Это ее волосы. Они все еще на ее скальпе.

Волосы и скальп. Волосы Шарлотты. Золотые волосы в ярком свете. Сорваны с ее головы. Отброшены в сторону, как оберточная бумага.

– О, черт!

Волосы падают из его руки, фонарь тоже падает.

Гаррет наклоняется над кустом. Его рвет.

Сара швырнула на пол журнал «Пипл».

– Какое мне делодо проблем Кину Ривза? Мэри Бет, зачем ты подписалась на этот журнал?

– Видно, в моей жизни недостаточно мусора!

Сара лежит на спине на зеленом кожаном диване, подложив под голову руку и подняв колени. Она вытягивает обе руки.

– Мне нужно размяться. Хочешь со мной побегать?

Мэри Бет, скрестив ноги, сидит на выцветшем восточном ковре спиной к журнальному столику. Она отрицательно качает головой.

– Ни в коем случае! Я вечером по городку не бегаю.

Она ставит ноги прямо и тянется за журналом.

– Так что там говорят про Кину Ривза?

Сара смотрит на паутинку трещинок на низком белом потолке.

– Ты видела ту девушку в новостях? Это так ужасно! Я не могу ходить мимо того места, где ее убили. Там по всем кустам натянули желтую ленту, чтобы отгородить кусок лужайки, где ее нашли. Вчера я там видела двух студентов с фотоаппаратами. Они снимали место убийства.

– Отвратительно! – бормочет Мэри Бет.

Она скрутила журнал вместо того, чтобы его открыть.

– Я этого не понимаю. Во Фривуде никогда не случалось ничего подобного.

– Именно так все время и говорят в местных новостях.

– Я никогда не смотрю местные новости.

Мэри Бет прислонилась спиной к столу. Зевнула.