Февраль - Коля Николаев

- Не носи, сейчас ребятишек обратно в спальни переведем.

Утром, сдав ночное дежурство, уже совсем обессиленные Юрий Алексеевич с Анютой пошли домой. Анюта была свободна до вечера. Добрались они быстро. В комнате было холодно, пахло сыростью. Топить пришлось тем, что имелось: книгами и табуретом. Анюта чуть не плакала, видя, как пламя с трудом ползло по последнему томику Пушкина, это все, что оставалось из книг.

Физик сидел на корточках у печурки, Анюта завернулась в шаль на диванчике. Физик хотел спросить, какой её любимый фильм, но осёкся – какие фильмы – сорок второй на дворе. Поэтому спросил:

- Какая твоя любимая книга?

- «Как закалялась сталь», - отрешенно ответила Аня.

Он усмехнулся:

- Кто б сомневался. У вас у всех она любимая…

- Почему ты так говоришь, как будто смеёшься? - Уже более серьезно уточнила она.

- Нет, нет, - заоправдывался он, почувствовав, что действительно придал своей фразе некий сарказм, - просто в ваше время все любили этот роман, он ведь про революцию, героев…

- А тебе разве не нравится эта книга?

- Да… - физик немного смешался, - я, если честно, не читал…

- Не читал, а рассуждаешь! – Вспыхнула Анюта, - как же так можно. Ты же не знаешь, о чём там написано!

- Почему? – Заспорил физик, - там про революцию, это все знают. Даже краткое содержание не надо читать, чтобы знаниями блеснуть. Просто «книга о революции, о романтике борьбы», и всё, всем всё понятно…

- Ужас! – Покачала Аня головой, - просто ужас! Зачем просто знать?

- Чтобы казаться образованным, - пожал плечами учитель.

- Казаться? - наморщила лоб Аня и усмехнулась, - самому-то не противно?

Противно, ещё как противно просто чем-то казаться, играть роль, кому-то что-то доказывать, очень всё это было противно, подумал Юрий, но ничего не сказал, только еще отметил про себя " если вернусь домой или даже не вернусь, то здесь, но все равно прочитаю книгу".

- Я устала, - проговорила девушка, - Спать хочется.

- Да, да, - засуетился физик.

Анюта, закутавшись в свой полушубок, легла, затихла на кровати. Юрий Алексеевич осторожно, чтобы не потревожить, присел рядом на стул.

- Уж небо осенью дышало, - вдруг прочитал учитель, неожиданно даже для самого себя вспомнив строчки, учимые в школе в детстве, -

Уж реже солнышко блистало,

Короче становился день,

Лесов таинственная сень

С печальным шумом обнажалась,

Сначала слова неказисто и неуверенно раздавались в комнате, будто боясь, что окажутся смешными; потом всё увереннее и выразительнее:

- Ложился на поля туман,

Гусей драчливых караван

Тянулся к югу: приближалась…- он помолчал, припоминая, - такая скучная пора, стоял октябрь у двора…

- Вот, пожалуй, и всё, что я знаю из Пушкина, - усмехнулся он…

Хотел припомнит ещё какие-нибудь стихи, но все эти поэтические штучки, литература, это было ни его поле интересов. Он как бы извиняясь за это посмотрел на Аню. Но она уже не слушала его, спала. Какая же она была красивая! Он смотрел на неё и не мог остановиться ни на одной из набегавших и тут же заглушаемых другими мысли. Он находился в каком-то смятении, не мог успокоиться, отчётливо подумать о всём произошедшем. То он представил, как отлично они бы жили после войны вместе с Аней, как вместе пережили бы всю эту военную боль, ведь он то знал, когда и как победоносно она завершится; то ему представилась информатичка, и он невольно стал сравнивать её с Анютой, потом он стал думать о своём теперешнем положении, вздрогнул от мысли, а что если он никогда не попадёт обратно, в своё время; размечтался о том, как хорошо было бы забрать Аню к себе, в свою квартиру, окружить её заботой, накормить, как захотелось угадывать её желания, баловать ненужными милыми мелочами…

Юрий Алексеевич задумался, замечтался, потеряв счёт времени. Сколько он так просидел, не знает. Аня зашевелилась, проснулась, с тревогой глянула на окна, часы. Начинался новый день.

- Ты всё ещё здесь?

- Здесь, мне некуда идти, – уточнил Юрий Алексеевич, поднимаясь со стула и разминая от многочасового сидения спину.

- Ну да, - улыбнулась Анюта. Умылась из кувшина на подоконнике, села переплетать косы. Тяжёлые волосы волнами окутали её, заиграли на солнце, настойчиво, вопреки всем людским бедам, пробивавшееся сквозь заклеенные окна; учитель не мог сдержаться и, поддавшись, наплыву всей нежности, жившей в нём с тех пор, как он первый раз её увидел, приобнял сзади за плечи.

- Не время, - тихо прошептала она, замерев с расчёской в руке, не отстраняя и не пугаясь его внезапным чувствам.

Юрий Алексеевич смутился, мысленно костеря себя, отступил назад:

- Прости.

- Ты куда-то собираешься? – спросил он как можно более беззаботнее и спокойнее, машинально хватая и опуская на место разные предметы, попадавшиеся ему под руку.

- На заготовки дров.

- Я с тобой.

Анюта забрала на затылке косы в тугой узел, утвердительно кивнула.