Лабиринт - Дмитрий Болотин

терпимо. С тобой она общается значительно чаще, чем с ним. Мне кажется, что в последнее время она и вовсе звонила ему лишь ради приличия, а не от большого желания с ним поговорить.

Священник закончил мямлить свою унылую монотонную похоронную песню, и гробы стали опускать в погребальную яму. Мы с Олегом обняли Веру, которая стала реветь ещё сильнее при виде того, как гробы начали засыпать землёй.

– Ты поедешь на поминки? – спросил меня Олег.

– Вряд ли. Думаю, что мне там нечего делать. А где они будут и во сколько?

– В квартире родителей, мы помогали с утра Игорю прибирать квартиру, и Вера готовила еду вчера весь день.

– А сколько придёт людей?

– Полагаю, что большая часть из тех, кто пришёл на похороны, человек двадцать пять. По крайней мере, мы рассчитывали на такое количество. Начало в три, хотя многие, как я думаю, уже сейчас напрямую поедут туда вместе со мной и Верой, там ещё нужно разложить всё.

– Хорошо, я подумаю. В любом случае мне нужно ещё заехать в отель.

– Хорошо. Думаю, что Вера будет рада увидеть тебя там! Да и я тоже буду рад!

– Ближе к делу позвоню и сообщу.

– Ладно, до встречи.

ДАЧА РОДИТЕЛЕЙ

Я стоял и смотрел на то, как рабочие закапывают лопатами могилу. Некоторые знакомые подходили ко мне, обнимали и говорили, что рады меня видеть, и спрашивали, где я пропадал. На что я вежливо здоровался и кратко отвечал, что не мог часто приезжать в родной город. Все медленно расходились и садились в свои машины, стоящие на парковке перед кладбищем. Моё внимание привлёк, в том числе, и Игорь, который сел в бежевую ржавую «Волгу», рёв которой из-за неисправного глушителя в момент включения двигателя был слышен даже мне, стоявшему в пятистах метрах от парковки. Он уехал, оставляя за собой шлейф синего дыма. Интересно, сколько литров моторного масла потребляет его машина на сотню километров?

Менее, чем через десять минут рабочие закончили закапывать общую могилу матери и отчима и разошлись. Лихие ребята, я бы такую яму не менее часа закапывал – вот что значит профессионализм! Надгробный камень представлял собой тёмный прямоугольник с закруглёнными углами, на котором были выгравированы фотографии матери и отчима с датами жизни. Я подошёл поближе, положил на могилу цветы и пошёл в сторону парковки. Думаю, что я остался смотреть на то, как закапывают гробы, в то время как все остальные ушли, для того, чтобы окончательно убедиться в том, что этих людей больше нет, и даже если это всё шутка и они захотят вылезти из своих гробов, то теперь им это не удастся, так как над ними более тонны влажной земли.

Решив не вызывать такси, я пошёл вдоль обочины узкой разбитой дороги, ведущей сквозь деревья от кладбища к асфальтированному шоссе. Идти на поминки или нет? Всё-таки я приехал поддержать Веру, и надо бы идти, раз уж я здесь. Но, с другой стороны, приходить в квартиру матери, из которой я сбежал при первой же возможности, да ещё и видеться с братом совсем не хотелось. Решу по пути в отель. Пожалуй, потому я и не вызвал такси, чтобы было время подумать, как поступить.

Деревья монотонно шелестели на ветру, и начал накрапывать мелкий дождь. Я прикурил сигарету в тот момент, когда в моем сознании вдруг всплыл приближающийся рёв мотора, обернулся и увидел бежевую «Волгу» брата, несущуюся прямо на меня. В последний момент я отпрыгнул в сторону леса, но удар лобового стекла по правой ноге резко раскрутил меня в воздухе, и, прежде чем коснуться земли, я совершил по меньшей мере два полных оборота вокруг своего пупка. Когда я упал, то увидел, как резко затормозила машина, и на дорогу с характерным звуком консервной банки упало правое боковое зеркало машины. Земля на обочине была мягкой, что очень контрастировало с твёрдым стеклом машины, о которое пришёлся удар. Жирная пропитая туша брата выскочила из машины, открыла багажник, и прежде, чем я что-то успел понять, он уже закрыл надо мной сверху крышку, предварительно вытащив у меня из кармана телефон. Я погрузился в полную тьму. Мотор взревел, и мы поехали. Внутри багажника бензином пахло так, что мне казалось, что меня сейчас стошнит, а на кочках сильно трясло. Но в целом, в багажнике машины оказалось не так уж и тесно, как я себе представлял, смотря по телевизору боевики.

Куда он меня везёт? Зачем? Что было бы, если бы я не отпрыгнул в сторону? Он что, собирается меня убить? Что мне делать? Я попытался открыть багажник, но безуспешно: в этом ржавом корыте внутренний замок для выхода из багажника предусмотрен не был. Да и подручных средств никаких не было: кроме меня в багажнике не было ничего – только крошки засохшей еды и песка. В полной тьме я нажал на кнопку секундомера на часах. Мне показалось, что мы ехали вечность. Когда мотор заглох, я услышал, как водитель открыл свою скрипучую дверь и вышел из машины. Через мгновенье стали слышны, как мне показалось, закрывающиеся ставни ворот.

Тишина и абсолютная темнота. Почему ничего не происходит? Почему он меня не отпирает? Где он? Через минуту багажник открылся, брат незамедлительно взял меня за шиворот обеими руками и кинул на пол гаража, в котором мы находились. Прошла секунда, и я ощутил несколько ударов ногой под дых, от которых спёрло дыхание. Я попытался откашляться, как вдруг посмотрел наверх: на меня, прямо промеж глаз, смотрел ствол охотничьего ружья, которое держал брат, стоя надо мной.

– Ты что, мелкий засранец, думал, что после всего того, что ты сделал, можешь просто так взять, явиться на похороны и затем спокойно уйти?! – Игорь смотрел на меня широко раскрытыми полными безумной ярости глазами и тряс ружьём.

Я молчал и смотрел на него, инстинктивно медленно отползая к стене, как будто пытаясь увеличением расстояния уменьшить тот ущерб, который был бы мне нанесён выстрелом из ружья.

– Ты что, думал, что я закрою глаза на всё то дерьмо, которое ты устроил? – по мере того, как я отползал, Игорь подходил всё ближе ко мне.

Я почувствовал, что упёрся плечами в стену, такую же грязную, как и пол, по которому я полз. Везде была пыль и были разбросаны ржавые инструменты вперемешку с грязными клеёнками, пакетами и пивными бутылками. Сквозь щели в воротах гаража проникал дневной свет, в лучах которого сверкали пылинки, поднятые