Коварный обольститель - Рене Энн Миллер

В этот момент откуда-то из-под кровати раздался шорох, который отвлек ее от бесплодных размышлений. Вздрогнув, София встала и на цыпочках отбежала в дальний угол комнаты. Под кроватью кто-то есть! Господи, сделай так, чтобы это была не крыса. Эти твари приводили ее в непреодолимый ужас. Она была вынуждена терпеть их, когда впервые вернулась в Лондон, поскольку грызуны весьма вольготно чувствовали себя в обиталище ее сестры Марии. Они сновали по темным, укромным уголкам убогой комнаты, их писк, особенно по ночам, раздавался даже из стен. При воспоминании об этом во рту у нее пересохло.

София напомнила себе, что она сильнее и больше любого грызуна и что в таком густонаселенном городе, как Лондон, где угодно можно увидеть крыс. Однако ее ладони вспотели, а сердце хотело вырваться из груди. Громкий шорох раздался снова. София, подхватив юбки, метнулась к маленькому позолоченному стульчику и запрыгнула на него в манере, совсем не подобающей леди. Изящный стульчик заскрипел, и на какое-то ужасное мгновение она испугалась, что он развалится и бесцеремонно отправит ее обратно на пол. В тишине комнаты вновь раздались звуки, но теперь это было не царапанье грызуна, а скорее хихиканье ребенка. Приподняв юбки, София осторожно сошла со своего постамента, подошла к кровати и подняла край покрывала. Маленькая девочка в белой шелковой полумаске, украшенной голубыми перьями, высунула голову из-под кровати, как черепашонок, выглядывающий из своего панциря.

– Почему вы запрыгнули на стул? – спросила девочка.

Взгляд Софии потеплел. Малышка явно считает ее ненормальной.

– Привет, – сказала София, игнорируя ее вопрос. Девочка, которой было лет семь или восемь, выползла из своего затемненного убежища.

– Вы не горничная. Горничные спят на четвертом этаже, и ваше платье цвета морской волны, это не уродливый серый, как у них.

– Спасибо. – София не обиделась. Она давно усвоила, что устами детей глаголет истина. Она вытерла влажные ладони о накрахмаленный фартук.

Девочка осмотрела свою собственную одежду, затем отряхнула юбку желтого платья и белые чулки, разметав небольшое облачко пыли. София, улыбнувшись, сняла большой комок пыли с длинных каштановых волос девочки и вынула сломавшееся перо из ее маски.

– Симпатичная у тебя маска. Не собираешься ли ты на бал сегодня вечером?

– Господи, нет! Я нашла эту маску, когда рылась в старых сундуках на чердаке. Я думала, что она принадлежала моей маме, но миссис Бичем говорит, что это бабушкина маска. – Это, очевидно, была дочь Уэстфилда. – Как вас зовут? – Не дождавшись ответа, девочка продолжила: – Я Селия.

– Приятно познакомиться, Селия, меня зовут София, я сиделка твоего папы.

– Я так и подумала. Предыдущей сиделкой был мужчина. Он тоже жил в этой комнате. Я бы не хотела быть сиделкой. – Селия провела маленькой ручкой по одному из перьев и закусила губу. – Я не люблю кровь, потому что, когда в моего папу выстрелили, из его ноги вытекло очень много крови.

Кто присматривает за этим ребенком? Почему ей позволили увидеть такую ужасную картину?

– Где твоя гувернантка, Селия?

– Папа ее уволил на прошлой неделе. Назвал ее глупой старой курицей.

Неудивительно, что леди Прескотт предложила такое щедрое жалованье; Уэстфилд, похоже, расстается с прислугой, как большинство людей с углем в холодном январе.

– Он ее как-то еще назвал. Я не знаю, что это означает, а когда я спросила тетю Эдит, та чуть в обморок не упала. Потом она взяла Библию и весь день молилась. Тетя Эдит говорит, что нехорошо подслушивать. Вы знаете мою тетю Эдит?

– Знаю, – ответила София, удивляясь, как у набожной леди Прескотт брат может быть таким шельмецом и как у него может быть такая прелестная дочь.

– Они с папой будут выбирать новую гувернантку, как только он поправится. Я сейчас живу у тети Эдит и дяди Генри. Но папа прислал записку, он написал, что хочет, чтобы я вернулась домой. Тетя Эдит считает, что это неразумно. Она с ним сейчас разговаривает. – Селия нахмурилась.

– А ты хочешь вернуться?

– Да, я по нему всегда скучаю. – Девочка вновь закусила губку. – Я знаю, что не должна находиться у вас в комнате, но когда я пошла в свою спальню навестить Альберта, его там не было, поэтому я обыскиваю дом.

– Альберт? Это твоя кошка?

– Нет, это ручная белая мышка.

Мышка? София сжала кулаки в карманах юбки. Она очень не любила мышей, хотя у них обычно хватало соображения удрать прочь.

– Думаешь, он может быть здесь?

Ребенок пожал узенькими плечиками.

– Он может быть где угодно.

– Действительно.

София осмотрела пол. У девочки загорелись глаза.

– Вы поможете мне найти его?

София с трудом удержалась, чтобы не содрогнуться.

– Нет, моя дорогая. Мне скоро нужно будет проведать твоего папу.

Селия поникла.

– Папе не нравится, что Альберт бегает по всему дому, где ему вздумается. – Она вздохнула. – Мне подарила его двоюродная бабушка Гортензия. Папа был недоволен. Он сказал, что Альберт деревенская мышь и ему будет лучше жить с бабушкой Гортензией в Кенте.

Эта деталь поразила Софию. Ей трудно было представить, что Уэстфилд способен мягко уговаривать свою дочку вернуть мышь. Она думала, что он скорей велит горничной или лакею просто прибить этого грызуна щеткой, когда ребенок этого не видит. Селия сняла маску, и София увидела сходство между Уэстфилдом и его дочерью. Только глаза Селии были карими, а не пронзительно синего цвета, как у отца.

– Я могу вместо мышки завести ручную крысу, – сказала Селия, направляясь к двери. – Им нравится в городе.

У Софии подогнулись ноги.

– Ручную крысу?

– Да, такая есть у леди Марли. Она держит ее в позолоченной клетке.

У Софии перехватило дыхание.

– Крысу? – переспросила она, невольно выдавая свое отвращение, которое пыталась скрыть, и всем своим видом выказывая полное неверие в возможность такой привязанности.

– Да! Я слышала, что у королевы тоже есть. – Голос ребенка звучал возбужденно.

– Я предпочитаю кошек.

София открыла дверь. Она не стала уточнять, что у нее их несколько для контроля за грызунами. Ребенок сочтет ее бессердечной.

Они вышли в коридор, и Селия посмотрела на закрытую дверь в спальню отца. Из комнаты доносился голос леди Прескотт.

– Я люблю кошек, но если заводить кошку, то сначала надо отвезти Альберта к бабушке Гортензии.

Селия побежала по коридору, но скоро остановилась, чтобы заглянуть под стоявший в холле стол. Изображая строгость, девочка проговорила:

– Альберт, маленький непоседа, папе не понравится, если он узнает, что ты бродишь по всему дому. – Малышка обернулась к Софии. – Я принесу Альберта, когда найду. Он любит, когда его гладят по хвостику.