Направление главного удара - Михаил Нестеров

Когда они вышли из ванной, Лолита повторила вопрос:

— Как вы себя чувствуете?

— Спасибо, гораздо лучше.

— Согласны на короткую беседу? С вами хочет поговорить менеджер нашего отеля. Ничего официального, даю слово. Разговор пройдет в моем присутствии.

— Хорошо, — кивнула Рут. — Дайте мне двадцать минут.

За это время она высушила волосы феном, облачилась в шорты и майку.

— Называйте меня Алексом, — предложил человек лет тридцати. — Мы можем поговорить по-немецки, если хотите.

— Было бы неплохо, — с явным облегчением отозвалась девушка, улыбнувшись: многие голландцы говорят на языке Шиллера и Гете, но мало немцев, владеющих языком, относящимся к группе германских.

Рут внезапно напряглась. Экспромт, родившийся в ее голове, мог напрямую коснуться темы беседы. В прямом и переносном смысле слова она могла перейти на язык адмиралов Канариса и Дёница.

Она более внимательно всмотрелась в этого человека, отсрочив вопрос «Кто вы?». Плечист, чуть выше среднего роста, с проницательными глазами. Он был похож на... Да, Рут быстро нашла сравнение. Сходство со скрипачом Юрием Башметом было очевидным, за исключением прически: русский музыкант, пользующийся мировой известностью, носил длинные волосы.

Александр Абрамов устроился за столом. К нему примкнул, еще плотнее запахнув шторы на окнах, парень лет двадцати восьми. Вчера девушка видела его в легководолазном костюме. Он возвращался в клуб, неся на плечах акваланг, в окружении клиентов отеля.

Рут только сейчас одобрила формат беседы: она была не одинока в мужском обществе — в номере осталась Лолита и заняла место рядом с ней.

— Я начальник службы безопасности отеля. Это мой коллега, — Абрамов указал на товарища, — его зовут Женя. С Лолитой вы уже познакомились. Вот так, поэтапно, я представлю вам нашу многоликую команду, — улыбнулся Абрамов. — Мы владельцы отеля, отвечаем за безопасность наших клиентов, являемся менеджерами и инструкторами подводного плавания.

Рут молча кивала. Она до сей поры не разобралась, почему Эмиль выбрал отель, принадлежащий русским «многостаночникам».

— Не хотите рассказать, что же произошло с вами на самом деле? Версия о грабеже отпадает по нескольким причинам. Во-первых, Порт-Авентура — не то место, где промышляют грабежом. Бывают случаи воровства, пьяные драки, но эти мелкие преступления расследуются службами безопасности быстро, порой без помощи полиции. Нападавшие были скорее военными, или бывшими военными, не суть важно.

— Почему вы так решили?

— Потому что мы сами состояли на военной службе и своих коллег научились распознавать с полувзгляда. Мои парни проходили службу в войсках специального назначения. Мы не скрываем и не афишируем сей факт. Профессионал разберется в этом вопросе, профан просто отметит классную работу. Все просто. Собственно, мое беспокойство вызвано целой цепочкой происшествий. Первое, — Абрамов, как немец, разгибал пальцы, — Эмиль Линге бронирует номер на свое и ваше имя. Вы приезжаете, он — нет. Вы обеспокоены, у нас ни одного повода для волнения. Рябь вызвал телефонный звонок Эмиля в гостиницу. Он назначает встречу в парке. Он близко, но у него есть причины не появляться в оплаченном номере. Вы отправляетесь на рандеву и попадаете в неприятности. Вместо Эмиля вас в парке встретили... Вы знаете этих людей?

— Никогда раньше не видела.

— Случайно или нет, но мог пострадать наш инструктор, — продолжил Абрамов, сменив положение на стуле: закинул ногу за ногу и откинулся на спинку. — Хотите вы этого или нет, но вы связали ваши дела со спокойным бизнесом нашей гостиницы. Я говорю о звонках, намеченных и незапланированных встречах, которые вылились в ЧП. По вашим глазам я сужу, что вы не хотите огласки.

«Нет, не хочу», — энергично покачала головой девушка.

— Вы — наш клиент, — продолжал Абрамов, — мы пойдем вам навстречу. Хотя для нас проще передать имеющийся материал в полицию. Лично мне откровенно не по душе, когда рядом работают — я намеренно не говорю «орудуют» — профи и краем задевают наши интересы. Я не хочу лезть в ваши дела, но прийти к общему знаменателю мы обязаны.

— Что я должна сделать? — приглушенным голосом спросила девушка.

— Набросать несколько строк, поставить число и подпись. Могу подсказать содержание. Гуляя по парку, вы споткнулись на крутом склоне. На берегу вас подобрал служащий отеля и оказал первую медицинскую помощь. От дальнейшей помощи вы отказались добровольно. Только вы вправе решать, на какой срок вы останетесь у нас. Если захотите уехать завтра, мы поможем с билетами и проводим вас до аэропорта.

Рут молчала. Заполняя паузу, она сказала:

— Вы здорово говорите по-немецки, почти без акцента.

— Ну почему? Многие отмечают мое баварское произношение.

— Извините.

Абрамов вынул из прозрачной папки-файла чистый лист бумаги и передал его и авторучку Рут.

— Мы оставим вас на несколько минут. Я хочу получить от вас письменное заявление до того, как здесь появятся полицейские. У меня нет полной уверенности...

— Хорошо, — довольно резко перебила Рут.

Однако она остановила Абрамова, уже открывшего дверь:

— Не уходите, мне нужно кое-что сказать вам. Вы не сказали — вы морской офицер?

— Только намекнул, — ответил капитан, занимая прежнее место. Лолита успела выйти из номера, в нем остались трое: Рут, Абрамов и Евгений Блинков.

— Вы поможете мне, если я вам расскажу всю правду?

— Если только она не навредит нам. Вы опасаетесь за свою жизнь?

— Да. Как вы относитесь к деньгам?

— Лично я?

— Вы.

— Праздник жадности никогда не отмечаю.

— А вы? — Рут посмотрела на Блинкова.

— Я люблю быстрые деньги, но рискую в разумных пределах, — ответил Джеб.

Рут все больше удивлялась способности этого парня молчать, не отгораживаясь от окружающих. Он поглощен своими мыслями, но взгляд его отнюдь не рассеянный. На вопрос Рут он ответил без намека на паузу, а значит — искренне.

Она невольно опустила глаза, не выдержав его взгляда.

Вот теперь она должна сказать главное, опираясь на вопрос Абрамова и свой ответ: да, она опасается за свою жизнь, которую полутора часами ранее могли оборвать двое подонков. Где и у кого искать защиту? Она снова могла нарваться на неприятности. Она не знает этих людей, эту «русскую стену». Знакомо ли им сострадание? Да. В первичном понимании этого слова. Они оказали первую помощь, сказали едва ли не первое, что пришло в голову: она должна убраться отсюда; а для скорости ей дадут пинка и помашут на прощание ее объяснительной запиской.