Живые. Книга 3. Земля будет принадлежать нам - Варвара Еналь

– Это же дети Тамила. Его это дети. Их оставили для обезьян. Как они выжили? Обезьяны не стали их есть? Не приняли жертву?

Голос женщины звенел от напряжения, она хмурилась и так смотрела на мальчиков, словно они были привидениями или жуткими обезьянами.

– Какая жертва? – тихо спросила Надя, прекратившая вытирать посуду. Она поставила неровную глиняную миску на стол и не спеша приблизилась к забору.

Соседка отрицательно мотнула головой, почему-то зажала рот смуглой ладонью, словно только что сболтнула страшную тайну, отступила на несколько шагов, не сводя глаз с мальчиков, после снова принялась за работу. Ни слова больше от нее не удалось добиться, а ее дочери и подавно молчали.

– О какой жертве она говорила? – не поняла Таис.

– Видимо, они оставляют детей обезьянам, чтобы задобрить тех. Что еще может быть? – рассеянно проговорила Надя.

– Что значит оставляют своих детей? Им что, делать нечего? Они не любят детей?

– Кто их знает, – озадаченно ответила Надя и вдруг наклонилась к мальчикам и прижала к себе всех троих.

– Вот почему они так чтут фриков. – Таис хмыкнула. – С таким подходом половина из них превращается в белых чертей. Священные предки, как они их называют! Ничего себе! Только дулю они получат, а не этих мальчиков.

Надя мрачно кивнула, подхватила на руки младшего, взяла за руки старших и повела детей в дом.

3

Григорий и Федор вернулись только к вечеру. Уставшие, покрытые пылью. Под глазами темные тени, руки и одежда в запекшейся крови животных.

– Вы целы? – первым делом спросила их Надя.

– Оба, – коротко ответил Григорий. – Мы мыться, пока не похолодало. Рыбалки сегодня не будет, собирается буря. Уже нагнало тучи. Так что моемся, едим и ложимся спать.

И в этот момент Григорий заметил трех мальчишек, молча сидевших на расстеленном на деревянном полу клетчатом шерстяном одеяле. Дети немного успокоились, наелись – что было главным – и теперь тихо играли палочками, камешками и тоненькими лоскутками. Перед ними стояла тарелка с лепешками, и они время от времени таскали оттуда куски.

– Это кто? – не понял Григорий.

– Дети, – только и сказал Федор. – Те самые мальчики, которых мы спасли. Их никто не ищет, правильно, Тай?

– Их специально оставили, как жертву, – ответила Таис.

И вдруг ее осенило. Можно ведь все спросить у Амалики! Ее братья тоже оставались в деревне! Их тоже оставили в качестве добровольного приношения обезьянам!

– Я сейчас, – проговорила она и выскочила на улицу. Пробежала босиком по мягкой пыльной тропинке, ведущей к калитке.

Длинная темно-красная юбка с оборками путалась между ног, пришлось подхватить подол. Амалика жила на другом конце деревни, ее домик не нависал над океаном, а располагался на холме, и вокруг него раскинулся ухоженный сад. Фруктов в доме Амалики всегда было полным-полно, потому детей оставили на верную смерть вовсе не из экономии.

Вот и высокая травяная крыша дома старейшины Йомена. Из трубы тянется дымок, сложенный из камней забор стоит себе как ни в чем не бывало. Обезьяны, судя по всему, не добрались до зажиточного хозяйства главы деревни. Двое старших мальчиков сгребали валявшийся на дороге мусор – черепки и обезьяний помет.

– Тебе чего надо? – грубо спросил старший и неприязненно посмотрел на Таис.

– Я к Амалике. Она дома?

– Дома. Наказана. К ней нельзя. Так что проваливай и занимайся своим делом, женщина.

Таис нахмурилась, посмотрела на высокий забор. Что еще за ерунда? Кто наказал Амалику? Как вообще можно наказать взрослую самостоятельную девушку? Амалика решала в своем доме все вопросы, связанные с деревенским бытом. Стирка, готовка, огород, уборка – все это было на ней. Она считалась главной, и старшие мальчики без возражений слушались, когда она требовала от них принести топлива для печи или отправляла на прополку длинных огородных грядок.

– Чего встала? – Подросток приблизился и угрожающе сжал кулаки.

Он был выше Таис на целую голову, его загорелые крепкие руки, привыкшие к тяжелой работе, уперлись в бока, в глазах сверкнуло жесткое презрение. Сколько ему лет? Тринадцать? Или четырнадцать? Он точно не превратится во фрика в ближайшие пару месяцев?

– Успокойся, – хладнокровно сказала Таис. – Я уже ухожу.

С местными в драки не вступать. Это единственное правило, которому учил ее Федор.

А хотелось. Вот прямо сейчас наподдать этому здоровяку со злыми глазами, чтобы знал, как обижать девушек. Ишь разумничался. «Занимайся своим делом, женщина…»

Показать бы ему, где его дело, мужчина в коротких штанах…

А штаны у старших сыновей Йомена действительно едва доставали до колен. Покрытые пылью загорелые ноги всегда были босыми, даже во время дождей и штормов. Таис уже не раз видела, как они помогали отцу с рыбой или смолили лодки на берегу. Они участвовали в каждой рыбалке и были ловкими и смелыми пацанами. Но до ужаса глупыми и невоспитанными.

Таис вздохнула, развернулась и пошла прочь. Миновала главную площадь, еще раз посмотрела на молчаливые деревянные фигурки обезьян. Потом остановилась как вкопанная.

На шее у каждой фигурки висел венок из цветов. Желтые и оранжевые соцветия, перемежающиеся искусно вплетенными длинными ярко-зелеными листьями. Совсем свежие венки, только что сплетенные. Цветочные лепестки блестят капельками воды, и на грубом дереве с потрескавшейся краской все это смотрится настолько странно, что Таис поежилась.

Они что, почитают и обезьян тоже? Еще одни священные предки?

4

Объяснений не было.

Федор, уставший так, что засыпал прямо с куском лепешки в руке, в ответ на Тайкины вопросы лишь пожал плечами.

– Они же дикари, чего ты от них хочешь? – сонно проговорил он. – Григорий сразу сказал, что с нелегалами будет непросто.

– Ничего себе непросто… Да они убийцы собственных детей, если уж на то пошло, – возмущалась Таис.

– Не первый раз с таким встречаемся, верно? Чего удивляться? Они почитают фриков, а фрики пожирают собственных детей. Не при Пушистике будь сказано, конечно. – Федор усмехнулся и устроился на кровати. Подложив руки под голову, он нехотя продолжил: – Раз они поклоняются фрикам, то и поступают как фрики.

Пушистик, который после удачной охоты спал под кроватью, возмущенно заворчал, услышав свое имя. Он был умным зверем и человеческую речь понимал довольно сносно.

– Отлично. Чему мы удивляемся? – покачала головой Таис.

Солнце опускалось за гору. Где-то со стороны огородов его прощальные лучи окрашивали в красные тона склоны гор, поросшие лесом, и пыльную деревенскую дорогу. Долгий и тяжелый день заканчивался.

– Да, сегодня пришлось повозиться, – проговорила Таис, снимая с полки полотенце. – Пока поубивали обезьян, пока покормили детей. После поливали огород и готовили ужин. Удивительно, как ты только на ногах держишься…