Фальшивомонетчики. Экономическая диверсия нацистской Германии. Операция "Бернхард". 1941-1945 - Антони Пири

Позже Хольтен и Швенд приступили к обсуждению условий, выдвинутых лично Кальтенбруннером. Швенд был обязан обеспечивать тридцать три и одну треть процента прибыли с оборота. Весь процесс сбыта и организационные расходы он должен был оплачивать сам, на свой страх и риск.

— Вам придется взять на себя все потери, которые могут возникнуть в случае конфискации денег полицией, все официальные расходы, а также все то, «что свалится с неба по воле Бога», — уточнил Хольтен.

Швенд принял эти условия, но уточнил:

— Если бы это был просто бизнес, я бы потребовал гораздо большего. Но это не так. Это просто большая игра, приключение. — Он достал большую карту и стал рассказывать, как будет осуществляться сбыт: — На каждой территории я назначил главного коммерсанта, на которого я переложу все риски. Он получит двадцать пять процентов прибыли с оборота, но при этом ему самому придется улаживать дела с вознаграждением своих агентов. Может быть, на первый взгляд оставшиеся у меня восемь и одна треть процента покажутся кому-то слишком большой суммой, ведь с каждого миллиона, который я планирую реализовывать в месяц в среднем, это будет составлять восемьдесят три тысячи фунтов стерлингов. Однако мне придется с этих денег оплатить все накладные расходы, а также организовать места для хранения денег, а это значит, что я буду вынужден платить за помещения и средства транспорта, будь то корабли или самолеты. Мне придется оплачивать услуги надежных курьеров, не говоря уже о том, что нужно будет давать взятки. Но все же я получаю работу, которая доставляет мне удовольствие, а вы получаете свои деньги. И мне уже сейчас требуется новая партия.

Из резиденции Швенда в Шлосс-Лаберсе в Тироле Хольтен направился в свое представительство в Вене. Через три дня после его прибытия на место ему доложили, что его дожидается унтер-офицер, который прибыл с «финансовым отчетом». Хольтен согласился принять посетителя, который, как оказалось, прибыл в компании четверых рядовых и спросил, где поставить чемоданы.

— Какие чемоданы? — не понял Хольтен.

— Вместе с отчетом мы должны передать вам четыре чемодана, — ответил унтер-офицер, в руках которого был большой конверт.

Тогда Хольтен вспомнил слова Швенда в Шлосс-Лаберсе и догадался, что по ошибке «отчет» и чемоданы попали к нему. Он объяснил это курьеру и попросил его отвезти документы и чемоданы в Берлин. Хорошо знакомый с уставом унтер-офицер наотрез отказался. Он получает приказы только от «майора Вендига». Его распоряжения должны неукоснительно выполняться, и их не может менять непонятно откуда появившийся посторонний. Он снова объявил, что намерен выполнить приказ, и отдал команду рядовым, чтобы те разгружали грузовик. Чемоданы были с виду хотя и небольшими, но настолько тяжелыми, что два солдата с трудом донесли этот груз до кабинета Хольтена. Наконец, там стояли все четыре чемодана и три больших стальных ящика для транспортировки наличных денег. Действуя в соответствии с инструкциями, унтер-офицер в присутствии Хольтена открывал чемоданы. В каждом из них находилось более ста фунтов золота в монетах или слитках. Стальные ящики были наполнены долларами, подлинными фунтами стерлингов или швейцарскими франками. Швенд очень быстро наращивал свои возможности по распространению фальшивых английских денег.

К тому времени, когда унтер-офицер закончил свою работу, рабочий день закончился, и все офисы закрылись. Хольтен, который продолжал делать все, чтобы не касаться финансовой стороны операции, попросил унтер-офицера перевязать все чемоданы и ящики лентами и запечатать их. После того как все это было выполнено, он написал расписку о временном получении ценностей, в которой общими словами изложил: «Получено: четыре чемодана с золотыми монетами и золотыми слитками, а также три ящика с долларами, фунтами стерлингов и швейцарскими франками. Все это упаковано и запечатано для отправки в VI управление РСХА».

Унтер-офицер принял расписку, отослал своих солдат и сам отправился за ними, оставив Хольтена пребывать в уверенности, что все его проблемы остались позади. И только тогда Хольтен понял, в каком положении он оказался. Он остался один в здании; при этом у него на руках были ценности, в получении которых он успел расписаться и за которые теперь нес персональную ответственность. Вдвоем с ночным портье, единственным человеком, который помимо него находился в здании, они, конечно, не смогут управиться со всеми этими контейнерами, чтобы переправить их в безопасное место. Оставалось только одно: ему придется провести эту ночь в своем кабинете, охраняя сокровище, как сторожевой пес.

Только на следующее утро измотанному Хольтену удалось обеспечить доставку груза в Берлин в сопровождении курьеров по железной дороге в специально выделенном для этого купе. Это, казалось бы, незначительное событие имело большие последствия.

На Северном вокзале Вены семь мест груза привлекли к себе пристальное внимание окружающих из-за сложностей с выгрузкой из грузовика и погрузкой в купе. Среди наблюдавших за процессом было несколько сотрудников гестапо, рапорта которых легли на стол генерал-майора СС Хубера, человека, которому удалось сделать, казалось бы, невозможное: стать своим собственным начальником. Он одновременно являлся главой городской полиции Вены, совмещая этот пост с должностью начальника тайной полиции, которому подчинялась полиция города. Он официально потребовал от Хольтена предоставить информацию о содержимом семи контейнеров, на что тот, как и должен был, ответил, что эти данные относятся к государственной тайне (Geheime Reichssache). Хубер сделал вид, что удовлетворен объяснениями, однако доложил об этом факте своему начальнику Мюллеру, который, как известно, был давним конкурентом и противником службы безопасности.

И здесь личная вражда победила чувство долга. Вместо того чтобы попытаться помочь в реализации операции «Бернхард», Мюллер проинструктировал Хубера, чтобы тот докладывал ему лично обо всех, даже мелких, происшествиях и недочетах, в результате которых можно будет доставить неприятности ведомству Шелленберга.

Примерно к этому времени людям Крюгера удалось добиться важного технического прорыва в своей работе. До сих пор серьезным дефектом пробных экземпляров его фальшивых денег было то, что все они выглядели новенькими, независимо от предполагаемого возраста банкнота. В настоящих купюрах показателем возраста банкнота является постепенная потеря четкости печати, поскольку чернила постепенно впитываются в бумагу, на которой отпечатаны деньги. Люди Крюгера пытались с помощью различного механического воздействия добиться нужного эффекта, но все эксперименты заканчивались неудачей. Тогда Крюгер отдал распоряжение попытаться мешать различные химические реактивы с краской, которая применялась для печати банкнотов, пока не подобрал такие, которые позволяли за несколько дней добиться таких же изменений в структуре печати банкнота, которые обычно происходили через несколько лет. Теперь можно было смело приступать к массовому изготовлению денег.

Железным правилом для любой операции, которую проводили немецкие спецслужбы, являлось то, что никто из исполнителей не должен был знать о ней в целом больше, чем предусматривалось его собственной небольшой ролью в воплощении общего замысла. Поэтому несложно понять, насколько малыми были представления Крюгера о грандиозных планах операции «Бернхард», которым не суждено будет сбыться, если ему не удастся выполнить свою чрезвычайно важную роль по воссозданию производства и обеспечению замены быстро заканчивающихся запасов фальшивых денег, изготовленных еще при Науйоксе. Для того чтобы выполнить новые распоряжения, поступившие лично от Кальтенбруннера, требовались миллионы вновь изготовленных фунтов стерлингов.