Как исправить прошлое - Сара Вуд

Она поежилась, догадываясь, что он имеет в виду. Чувство уважения, внушенное страхом. Его пальцы забрались ей в волосы, и она почти что откинула назад голову, чтобы прильнуть к ним, но встрепенулась и встряхнула головой, рассылая во все стороны брызги. И почувствовала, как его язык слизывает капельки, попавшие ей на шею... плечо... руку...

Замерев, она безвольно сидела под этой сладкой пыткой, поражаясь сама себе, почему не остановит его, и не желая признавать, что знает ответ.

– Когда она меня снова увидит, ей будет трудно меня оттолкнуть, – севшим голосом сказал он. – У меня есть дом. Он почти готов, и я хочу, чтобы мама там поселилась.

Тина качнула головой. У него есть дом для матери, но Джованни никак не желает смириться с тем, что сам он никому тут не нужен.

– Нет, – грустно сказала она.

– Ты должна, должна понять, как это для меня важно, – бормотал он, гладя ее затылок. Каким-то образом он очутился теперь ближе к ней – медовая, золотистая кожа лица совсем рядом, они коснутся друг друга щеками, если она нагнется совсем чуть-чуть... И она нагнулась. – Я хотел вернуться уже давно, Тина, – внятно сказал он, овевая ей губы своим дыханием. – Можно ненадолго забыть отчий дом, но потом ты начинаешь страдать от синдрома отторгнутости. Я вырос в Палермо и, выйдя из тюрьмы, отправился туда, но мой дом – это Этернита, потому что тут началась моя жизнь. Жизнь в полном смысле слова. Вот почему я поручил агенту купить для меня дом именно здесь.

Тина коснулась губами его шелковой кожи. Желание прильнуть к нему было таким сильным, а голос совести – не делай этого! – таким резким, что она замерла на мгновенье. В ее огромных синих глазах, обрамленных густыми черными ресницами, на которых посверкивали капельки морской воды, читалась нерешительность. И тут он стал целовать ее, нежно, сладко, как тот, навсегда исчезнувший милый Джо...

Нет, никакой он не милый и никогда им не был! Она вывернулась с выражением загнанного зверя в глазах, вспомнив, что он сказал про дом.

– Дом?! Но твоя мать никогда не станет жить в твоем доме! Хотя и никогда не покинет Этернити!

– Ага. Значит, она все-таки в Этернити. Уже хорошо. И покидать его ей не придется. Мой дом – здесь.

Тина закашлялась.

– Джованни, я думала, мы это уже обговорили. Ты не можешь здесь жить! Ты у...

– Замолчи! И не смей произносить этого вслух! – предостерег он. Рука его лежала на ее шее, тяжелая, неподвижная. Почти... почти угрожающая. – Глубоко внутри себя ты знаешь, что это неправда, – спокойно продолжил он. – У меня много всего на совести, кое за что мне стыдно, другие недостатки делают меня тем, что я есть. Но я не лгал никогда в жизни и никогда не поступил бесчестно по отношению к женщине, как бы низко она себя ни вела, как бы меня ни провоцировала.

– Ты лжец! – выдохнула Тина, отчаянно желая, чтобы он по крайней мере сознался в содеянном. – Ты не можешь отрицать...

– Я буду отрицать это до моего смертного дня, – тихо сказал он. – И даже дольше.

– Нет, ты был виноват!

Крепко схватив ее за плечи и держа на расстоянии вытянутой руки, он посмотрел ей прямо в лицо пронзительным взглядом черных глаз.

– Это ложь, – тихо произнес он, – и я не позволю тебе ее повторять.

Слова эти, сказанные сквозь зубы, были лишены своей обычной певучести, и Тина поняла, что он твердо решил осуществить свой безумный план, решил жить в Этернита, не обращая внимания ни на кого.

– И где этот дом? – неохотно поинтересовалась она.

– У городской пристани. Там, где жила Бет с родителями. Дом Азарии Тамблина, – с мрачной улыбкой ответил Джованни.

Она расхохоталась. – Ну, вот ты и прокололся! Наверное, видел в витрине торговца недвижимостью, что дом продается, и решил, что сблефуешь! Родители Бет действительно продали дом Тамблинов, – уже поспокойней продолжила она, не уточнив, что в последние годы семья разорилась и перебралась в жилище поменьше, – чтобы Джованни не слишком радовался. – Не повезло тебе, друг! Я знаю, кто купил этот дом.

Пейшенс Пауэлл мне сказала. Его купил торговец автомобилями. Почти за миллион баксов.

– Умоляю! Мой бумажник до сих пор в трауре! Три века истории задешево не купить, – скорбно сказал Джованни.

– Ох, дай мне передохнуть, – отмахнулась Тина. – Я поймала тебя на лжи, Джо. Не притворяйся, что ты из этой торговой компании.

– Ну, – он лениво улегся на песок, опершись головой на руку, – я как раз и есть из этой торговой компании. Когда тебя лишают – заметь, безвинно! – всего, что ты любишь, включая и любимую женщину, это позволяет сосредоточиться на делах.

Тина поморщилась. Любимую женщину! Сердце кольнуло. Значит, он и правда любил Бет, на самом деле любил ее. Значит, Бет не лгала. С Тиной у него была просто интрижка. Забава. Да, вот это новость! Будто перед ее носом захлопнули дверь. А она-то всегда тешила себя, что Джованни любил только ее, иначе зачем бы ему было говорить ей все эти слова! Они звучали так искренне, когда он рассуждал о том, как они поженятся после школы! Но, оказывается, сердце его принадлежало Бет, а чувство к ней, Тине, объяснялось сексуальным влечением, не больше.

Теперь Тина точно знает, как все было на самом деле. Этого урока она не забудет. Гнев ее приобрел точку приложения. Это чувство вины влечет его к матери, а не любовь. Что такое любовь, он и представления не имеет, ядовито думала она. И Адриане, милой, обожаемой Адриане без него будет лучше.

– Я не верю в эту историю, – произнесла она ледяным тоном. – Ты не мог купить дом Тамблинов. Пейшенс описала мне покупателя и...

– Высокий, стройный, около сорока пяти лет, седой, манеры изысканные, хорошо одет, говорит тихо и с итальянским акцентом. Мой агент Антонио Брускатти.

– Твой агент?! – У нее отвалилась челюсть. Описание – в яблочко! – Но... этого просто не может быть! Миллион долларов!

– И торговец машинами по совместительству. Он заведует моим новым бостонским филиалом. Когда я въеду в дом, ты поверишь...

Нет, это какой-то кошмар! Шутка судьбы – вполне в его садистском духе. Покупка дома, где царила Бет, не может не доставить ему, как он однажды цинично выразился, внутреннего удовлетворения. Покупка дома у родителей Бет – жест еще более эффектный, потому что Джованни вкатится туда со своей шикарной машиной и итальянскими костюмами, а они униженно переберутся в квартирку под боком у пиццерии. Достойная месть людям, которые помогли упрятать его в тюрьму. Что же тогда говорить о том, какое наказание он приготовил ей, Тине? Поневоле поежишься!..

На лице Джованни между тем сияла безмятежная улыбка. Несомненно, он богат! Непостижимо богат! Деньги и власть дали ему это чувство уверенности в себе. Придется признать, что, даже не поступив в Гарвард, даже имея за плечами тюрьму, он оказался достаточно толковым, чтобы проторить дорогу наверх и удовлетворить свое честолюбие. Разбогатеть, получить в руки власть, стать личностью. Следовательно, «ламборджини» – его. И дорогой костюм, и часы «Ролекс».